Бондаренко В.
Очерки Кирсановского уезда, Тамбовской губ.
Этнографическое обозрение, 1890, №№ 6-7
I II III IVНебезъинтересную часть в области юридических взглядов и отношений крестьян между собой составляет для исследования наем имущественный и личный, на котором мы и остановимся здесь.
Большое село Осиновые Гаи, которое я на этот раз главным образом имею в виду, как довольно типичное, прежде было государственным, а теперь его жители перечислены в разрядах крестьян собственников, начавших выкупать свой земельный надел с 1887 года. Населено оно исключительно великорусами, которые занимаются преимущественно хлебопашеством; иногда уходят из селения в заработки на лето и на год (большей частью, в имение А.Н. Сатиной, при с. Кензаре, Перексино-Гавриловской волости, верст за 100); другими же отхожими промыслами не занимаются.
Предметом найма у крестьян бывает имущество: пахотная земля и реже молотилки и амбары. Сенокосов в этой местности почти вовсе нет, рыбных ловель, судов – тоже, мирские же пастбища не сдаются, а служат для своих стад. Снимать в аренду гумна, мельницы и отдавать для работы или приплода скот нет обычая. У кого нет своего гумна, что впрочем бывает редко, тот просит дозволения своего соседа убрать хоть на части его гумна свой хлеб. Снимается исполу и за взнос податей лишь земли, но при этом условия бывают трех видов.
Первое: исполу снимаются земли у помещиков, не желающих лично заниматься уборкой или не имеющих на это средств, под один яровой посев овса, проса или гречихи. Сниматель на свой счет пашет и боронует землю, сеет ее своими семенами, а затем косит, убирает, молотит и свозит зерно в указанное место; затем уж владелец земли отчисляет ему половину убранного зерна и тем кончаются все расчеты. Иногда, кроме производства уборки, арендатор-крестьянин приплачивает помещику от 2 до 3 руб. за десятину; это бывает при посевах овсяных, ибо эти семена дешевле остальных яровых хлебов.
Второе: при понуждении местным начальством к уплате повинностей, крестьянин, не имеющий средств, вынуждается сдавать в аренду свой душевой надел посева на два за такую сумму, какой окажется достаточно для уплаты податей.
Третье: сдается в аренду, до новых переделов, лет на шесть, вся душевная земля крестьянина, за что съемщик обязывается: 1) ежегодно платить за него все повинности, окладные сборы, причитающиеся в год, средним числом рублей около девяти на душу, и неокладные, как-то: на пожарные и ночные караулы и др., кроме того несет повинности натуральные: по заведенной ранее очереди отправляет в течение года бесплатные должности сотского, десятского, сборщика податей, сборщика пастушьих денег и др., выезжает на сутки дежурит с лошадью у пожарного обоза, расчищает зимой снег на некоторых общественных проездных дорогах и т.п.; 2) уплатить при заключении условия единовременно хозяину земли 25 руб. деньгами.
На съем земли заключаются письменные условия; особых условий и договоров, кроме поименованных, в них нет. При обнаружении негодности нанятого предмета, договор нарушается. Случаев перенайма никогда не было; но право на это предоставляется по личному предварительному или даже впоследствии данному согласию договаривающихся сторон, из коих одна, нарушившая часть договора, вознаграждает это представлением обиженному известных выгод.
Наймодавец может отобрать обратно сданное в аренду имущество только в том случае, если наниматель нарушил какие либо условия по договору. Если, допустим, произведена порча и не последует добровольного соглашения, первый отыскивает с последнего убытки судом. Обычай заключать на всякий хозяйственный оборот особый письменный договор получил недавно широкое распространение, когда проникли в деревню крючкодейства, развиваемые в большей степени различными выгнанными из службы сельскими писарями, за шкалики водки готовыми писать прошения, куда угодно.
При нарушении договора наймодавцем, за отсутствием мирового соглашения, местным волостным судом расчисляется сумма убытков, понесенных нанимателем, которая по постановлении решения и взыскивается.
Случается, сдают землю одновременно двум лицам и с обоих получают деньги. В этом случае, если юридические доказательства, т.е. письменные условия, у обоих обиженных равны, право пользования предоставляется тому, кто снял вперед, а другой или получает обратно деньги, или, что чаще всего, получает то же право владения землей, по окончании срока пользования ее первого съемщика. Если же который из них снимал "на совсем", без условия, то не получает снятой земли, и возвращение денег предоставляется тоже "совести" наймодавца.
Плата, в большинстве примеров, производится при самом заключении договора; рассрочиваются лишь небольшие суммы и то редко. Наниматель, отказавшийся от договора ранее условленного срока, лишается отданных вперед денег. Если является желание возобновить договор, об этом прежний арендатор входит в соглашении с владельцем за 2-3 месяца до срока.
При личном найме, договор совершается от имени старшего члена семьи, отпускающего работника – отца, старшего брата или нераздельного дяди; наем без их согласия даже совершеннолетнего считается ничтожным. Этого порядка придерживаются все наниматели, для которых отпуск в наем работника его семьей представляет гарантию в исправной службе, ибо старший член семьи, в случае смерти, болезни или ухода нанятого, обязывается поставить на место его другого или возместить деньгами все причиненные хозяину убытки; поэтому договоры подобного рода считаются обязательными для всего потомства работника. Ясное дело, нарушение договора, совершенного старшим членом семьи, как вполне действительного, влечет за собой, как выше объяснено, его имущественную ответственность.
Предельный срок найма, освященный дедовскими обычаями, установлен годовой, нанимаются и на лето; поденно и помесячно крестьяне не нанимают. По окончании срока, вновь обсуждается вопрос о степени полезности работника, ценовой его стоимости и срок нового найма и платы. Обыкновенно договоры совершаются письменные, бывают и словесные, заключаемые при одном или двух соседях, но редко. Особых книжек для записывания договоров о найме у сельских властей не имеется.
Порядок найма бывает таков. Когда обе стороны, сошедшись вместе, сговорятся в условиях, то бьют друг друга по рукам, затем снимают шапки, крестятся и идут к новому хозяину; там последний дает в задаток рубль или два и все пьют магарычи, причем за 1-й рюмкой говорит хозяин: "Ну, дай тебе Бог владеть моими деньгами, а мне – твоими трудами", а работник выражается наоборот. Водка покупается пополам хозяином и батраком, по пословице: "С одного вола двух шкур не дерут". С этого момента договор считается заключенным. Иногда в задаток берется более половины условленной суммы на уплату податей. Вообще сроки назначаются по взаимному соглашению. Обыкновенная рабочая плата заключается в деньгах и содержания в следующих размерах: в год при хозяйской одежде – 25 р., при своей 35 р.; в лето в первом случае – 20 р., во втором – 30 р. Зима ценится лишь в 5 рублей. Обязательство давать работнику одежду и обувь бывает чаще всех других видов найма; пища всегда на счет хозяина. Особый посев хлеба в пользу работника, как дополнение к денежной плате, или определенная доля в прибыли, никогда не вносятся в условия.
Хозяин относится к батраку, как к рабочей силе и только, хотя унижениям не подвергает и имеет с ним общий стол. Впрочем к батраку, долго живущему, относятся уж несколько иначе; с ним и советуются и вообще считают почти за члена семьи.
Взаимные нарушения договоров и обманы стали часты. Хозяин прибегает к этому средству иногда потому, что хозяйство начинает приходить в упадок, и держать лишнего человека составляет известное бремя, а работник уходит нередко из-за лени или каприза, не говоря уж о серьезных причинах ухода, как напр. дурное обращение хозяина. Наниматель с своей стороны считает в праве отказать рабочему ранее срока за его грубость или плохое выполнение работы. В этом случае он не лишается права получить забранные вперед деньги, а если увольнение последовало единственно по его капризу, ничем не мотивированному, то лишается этого права. Сам рабочий вообще не вправе покинуть хозяина только за то, что тот заставляет его усиленно работать да обращается жестоко. Без усиленной работы служащего, хозяин держать его не станет; а жестокость понятие слишком растяжимое, чтобы определить для него известную мерку. За нанесение рабочему побоев, хозяин подвергается, если это докажется на волостном суде, большей частью штрафу в пользу мирских сумм в размере от одного до трех рублей. Словесное оскорбление вовсе не наказывается; взаимно и рабочий, за ругательства и грубость по отношению к хозяину к ответственности не привлекается.
Если рабочий не радеет, но можно надеяться на его исправление, то наниматель лишь побранит его. За прогульный день рабочий отживает лишний день. Заставить работать в праздничный день вполне зависит от воли хозяина. Ни болезнь, ни слабость здоровья от исполнения принятых обязанностей не освобождают, и в этом случае рабочий, по выздоровлении, обязывается отработать: за летний день – три зимних, за зимний – половину летнего, а в то же время года – равное количество времени. За наем к другому лицу рабочий, не выполнивший условия, ранее приговаривался волостным судом к наказанию розгами, а теперь подвергается аресту от 1 до 7 дней.
Нанявшийся может передать исполнение договора другому лицу, но лишь по предварительному соглашению с хозяином. Случая наймом нового работника за счет самовольно ушедшего никогда не бывает: всегда хозяин платит свои деньги; зато замена рабочего другим членом семейства встречается очень часто. Когда хозяин не соглашается принять обратно рабочего, нарушившего договор, расчет производится по той цене, какая существовала во время нарушения договора, таким же образом, как возмещается время болезни.
Сроки летней службы нанятого определяются с Егорьева дня по 1 октября, годовой – с заговин, 14 ноября.
Скажем теперь подробнее о некоторых видах личного найма в отдельности.
Жнецов нанимают копеек по 40 за копну, имеющую 40 снопов. Молотильщики за известную часть намолоченного хлеба не нанимаются, а только за деньги.
Пчеловодство стало падать, и потому особых хранителей-пчеловодов нанимают редко, лишь в том случае, если у хозяина нет никакого старика-родственника. В пчеловоды приглашаются старики лишь на время ройки пчел, недели за 2 до Петрова дня, на месяц или немного больше, суда по обширности пасеки, рубля за 3-4 за все время на готовом пропитании. Мукомолы местные производят помол сами, а особых мельников не нанимают.
Прорубщики никем не выбираются; каждый из них, по своему желанию, устраивает прорубь на льду и за это взимает плату копеек по 5-10 со двора, пользующегося водой из проруби. Просфирня выбирается по просьбе и жалования получает 20 руб. от церкви.
Ночные сторожа, за совершенные у жителей во время их охранения кражи, имущественной ответственности не несут; они подвергаются, по постановлению ближайшего сельского начальства, лишь дисциплинарному взысканию в виде нескольких суток ареста в "холодной", а подчас и телесному наказанию со стороны ретивого блюстителя порядка.
Наем рекрутов в былое время был большой тягостью для населения: самому плохому, забулдыжному охотнику нужно было заплатить 300-400 рублей наличными деньгами, а хорошему – 2000-3000 руб.; кроме того, наниматели обязывались изготовить ко дню приема хорошую одежду, а во все время его военной службы – кормить, одевать, и обувать всю его семью. Охотник нанимался за год до приема; все это время он пил, гулял и буянил за счет хозяина, которому при том не оказывалось никакого почтения, напротив он всегда поносился самыми непристойными словами. Охотнику подавай и водку, и гармонику, и всякие пряности и удовольствия беспрекословно; иначе он, сколько бы ни принес убытку своими кутежами, брал шапку в охапку и уходил к другому.
Других видов личного найма в данной местности не имеется, кроме описанных, да еще найма пастуха для скота.
Скот каждого домохозяина делится на известные группы, называемые "чередами"; чередою, напр., называется 1 корова, телок, или же 5 свиней, 5 овец, т.е. 5 свиней или 5 овец равняются 1 корове, а одна свинья (овца) составляет пятую часть череды. Жеребят держат вместе с лошадьми на дворах, и потому особый пастух им никогда не нанимается.
Каждая сотня душ в селе нанимает пастухов: одного – для коров и свиней, другого – для овец. Договор производится всеми домохозяевами на улице, под открытым небом и не сопровождается никакими обрядами. Сроки пастьбы при этом не только не назначаются, но даже не поминаются; они заведены исстари и известны каждому из договаривающихся: от снега до снега, т.е. с Егорья и до Покрова. Плату, называемую "пастушное", пастухи получают по 45 к. с наличной череды и кроме того пользуются за время службы содержанием поочередно по одному дню с каждой череды в доме: если в последнем две череды – должны кормить два дня, и т.д.; независимо от этого, они четыре раза в лето, а именно перед выгоном, в день Иоанна Богослова весеннего, Иоанна Богослова осеннего и на Рождество, собирают с крестьян по пирогу, по чашке соли и по паре или по две яиц. Между прочим, на Рождество, до сбора хлеба, во время заутрени, пастух берет меру овса обходит с ней все дворы и в каждом доме, поздравив с праздником, вынет из меры горсть овса, посыплет ею образа и скажет: "Быки да телицы, кудрявыя хвостицы, в третий – хозяину на здоровье". Платеж производится наличными деньгами, собираемыми весной и осенью с каждого дома, без особой раскладки, по числу черед, особо выбираемым сборщиком, который уж сам производит все расчеты с пастухами. Вознаграждение натурой, овцами и др. скотом за всю сумму или отдачей известной части приплода, не принято. Других прав, в роде езды на крестьянских лошадях, получении доли при дележе шерсти и пользовании молоком от пасомого стада также не предоставляется. Зато принято за правило, что если скотина будет пастись и не все лето, то плата за нее все-таки взимается полностью. Случаев отказа от уплаты пастушного не бывает; если же кто-нибудь вздумал бы это сделать, то его скот не принимается в стадо.
Вся обязанность пастуха заключается в охранении стада и выборе хорошего корма на данном пространстве пастбища. Рано утром он выгоняет скот из села, где каждый двор выпускает его из клетей; вечером же он только догоняет до начала своей части селения, а уж там скот расходится сам и загоняется домой хозяйками. Трубить в рог, играть песни на рожке и проч. не принято. Атрибутом власти и значения пастуха является один длинный кнут.
За своевольные отлучки и загулы пастух получает от крестьян только выговор; зато за утерянную, утонувшую, испорченную, зарезанную волком и вообще пропавшую скотину он подвергается имущественной ответственности в половинной части стоимости – "грех пополам". При потравах всецело ответствует пастух, и только тогда, когда он представит несомненные доказательства невозможности предотвратить случившееся несчастье, он освобождается от взыскания. К чести наших пастухов однако нужно сказать, что случаи пропажи вообще редки. Если утерянная скотина отыскивается вне сельского поля, то половина расходов, какие будут сделаны, обращается на пастуха.
При найме пастухов, по возможности, избегают дряхлых стариков, пришлых, бездомных и мальчиков, ибо они не гарантируют целости стада ни лично, ни имущественно; поэтому предпочтительно приглашают тех, кто уж несколько лет пас, приобрел в этом деле известный навык и имеет хоть небольшое хозяйство.
Пастух для овец помощника не имеет, или же нанимает за свой счет подпаска-мальчика, ценой за 8 р. в лето, который наравне с своим принципалом, пользуется готовым содержанием от населения. В подпаски берут обыкновенно неспособного к физической, черной работе; ему поручается пастьба одних свиней под наблюдением главного пастуха, который стережет коров. Обращение пастуха с подпаском не отличается особенной гуманностью: побои и брань заурядны.
При найме пастуха тоже происходит рукобитие и магарычи по полведра с пастуха и крестьян, причем дается и задаток рубля три. Перед выгоном никакого особого торжества, в роде молебна и т.п., не производится.
Особой касты, чем-либо отличающейся от крестьян, про которую существовали бы особые поговорки, прибаутки, рассказы и поверья о колдовстве, союзе с лешим и т.п. – пастухи здесь не составляют.