Бондаренко В.
Очерки Кирсановского уезда, Тамбовской губ.
Этнографическое обозрение, 1890, №№ 6-7
I II III IVПродолжая наши очерки, мы бросим взгляд на семейные обычаи, особенно свадебные; это выяснит нам отчасти более интимную жизнь Кирсановского крестьянина и положение женщины в семье.
Вступление в брак крестьяне вообще считают необходимостью, обязательной для каждого сколько-нибудь домовитого человека. Исключения бывают крайне редки, и то лишь вследствие неимения средств для того, чтобы справить свадьбу и прокормить семью, а также в случае неспособности к работе. На холостых смотрят неодобрительно; по их адресу часто сыплются насмешки: "ходит неженатый, точно бык", "точно ветер в поле ходит" и т.п. Но из этих насмешек еще не видно, чтобы безбрачие считалось прямо предосудительным, и будущая судьба безбрачных на том свете не характеризуется никакими особыми поверьями или рассказами. Между жителями есть немного невенчанных; такое сожительство уже не только преследуется насмешками, но и считается преступным, караемым Богом. Лица, допускающие наряду с законным браком незаконное сожительство, положительно презираются, хотя особых способов посрамления соперников, как это бывает в других местах, здесь не существует. Причиной таких незаконных союзов бывают главным образом браки против воли.
По воззрению крестьян каждой деревни, всякая порядочная девушка должна выйти замуж, и чем раньше, напр. 16 лет, тем лучше: значит, по убеждению всех, ее качества были так хороши, что ей даже не дали возможности "поневеститься", как это обыкновенно продолжается до 18-19 лет. Девушка лет 20-ти считается засидевшейся; ее, по возможности, избегают женихи и берут лишь в крайних случаях. Сказать, что главным качеством девушки, имеющим влияние на скорое замужество, является нравственное поведение, было бы ошибочно. Правда, когда-то на смелую, задорную девушку, не стеснявшуюся в обращении с мужчинами, смотрели неприязненно; но с течением времени, когда в деревню проникли нравы фабрично-городские, принесенные некоторыми жителями из других "цивилизованных" мест, взгляд этот в значительной степени ослабился, и украшение девушки – нравственность – потеряло прежнюю цену. Времена патриархальные прошли безвозвратно. В других местах, как мы знаем, напр. в дер. Потешке и окрестных селениях Коленской вол., Аткарского уезд., Саратовской губ., каждая невеста оценивается количеством и качеством ее любовников: чем больше и лучше она имела и имеет связей, тем, следовательно, она больше имеет качеств, завидных для посторонних. Такую невесту берут скоро и охотно. В Кирсановском уезде подобные примеры редки; по большей части все же вольное поведение считается немного зазорным. Я говорю "немного" потому, что этот недостаток мало препятствует браку. Главные достоинства невесты, почти повсеместно, заключаются в достатке ее родителей и ее физической силе, дородности, отчасти, пожалуй, и красоте. Словом, невеста оценивается, как рабочая сила, как будущий помощник в деле ведения хозяйства мужа. Если девка исправно работает в поле, ворочает кули не хуже любого мужика, ей прощаются все остальные недостатки. Часто случается, что гулящей девке озорники ребята каким-нибудь образом доказывают ее нравственное поведение: тайно мажут ворота ее родителей, отрезывают косы, публично избивают, изрезывают в клочки платье и проч., но на все это смотрят сквозь пальцы. Изобличения эти редко наказываются, чаще всего начинается перебранкой оскорбленных родителей и кончается мировой с выпивкой.
Безбрачными остаются по неволе девушки, имеющие природные физические недостатки. Материальное благосостояние отца девушки играет не маловажную роль; и дочь богатого мужика, как бы ни была она дурна, может рассчитывать на более скорое замужество, чем дочь бедных родителей.
Обречение на безбрачие бывает двух родов: родителями по случаю болезни дочери, а последней – из-за нежелания вести тяжелую работу. Близость монастырей и проезды монахинь имеют в этом случае громадное влияние: девушку соблазняет перспектива заменить свою домашнюю, черную работу возможностью ничего не делать, в волю поспать, сладко поесть и попить. К давшей обет безбрачия семья относится нехорошо, называя ее "ханжою", и всегда попрекает. Объясняется это тем, что такая девушка, называется "черничкою", мало работает, больше проводит время за молитвой и занимается хождением за пожертвованиями, а к старости лет будет лишним ртом для семьи. Пока жива мать, девушка обыкновенно живет в родной семье, а по ее смерти чаще всего прогоняется и поступает куда-нибудь в услужение. Иногда они выходят замуж, причем кладка от жениха требуется тоже и за них.
В делах брачных большое значение приписывается судьбе: "Кому наречено на ком жениться, от нее не уйдешь: значит, так на роду написано", - говорят крестьяне. Хотя для сватовства и посылается особый человек к известной невесте, но потом, если и получит отказ, не смущается, помня правило: если не судьба, значит, и не сойдется.
Для узнания суженого, девушки прибегают к гаданиям на святках и перед Новым годом. Один из способов гадания состоит в том, что часов в 11 ночи девушка выходит на свой двор, снимает пояс, называемый "покромкою", свертывает его в клубок, перекидывает через ворота на улицу и затем смотрит: направление, по которому упал пояс, указывает на местопребывание жениха; при этом узнается и качество: если хороший конец покромки упал по направлению к улице – значит жених хороший, а другой конец, плохой – дурной. Другой способ следующий: кидается со двора через ворота снятый с ноги башмак, или лапоть; если он упадет верхней стороной – жених пьяница, нижней – скупой, боком – ничего не значит. Третий способ: ночью, когда семья, собираясь ужинать, положит ложки на стол, девушка берет свечу и спички, идет на двор в овечий хлев, называемый "котухом", ловит первую попавшуюся овцу и затем, зажегши свечу, смотрит: белая овца – белолицый жених, черная – черномазый, пестрая – рябой. Четвертым и последний способ: берется стакан, наливается водой, и с ним подходят к окну чужой избы; если там в это время заговорят о водке – жених пьяница, о деле – работящий.
О даровании желанного жениха и невесты молятся Пресвятой Богородице, Николаю угоднику и Михаилу архангелу, как самым почитаемым в среде крестьян святым.
В брак вступают обыкновенно в возрасте: мужчины – 19, а женщины – 17 лет. Причиной такого относительно раннего брака служит, по обыкновению, желание получить в дом работницу. Противников ранних браков бывает мало; если же кто скажет что-нибудь против, ему ответят: "Была бы здорова, а в зубы узнавать лета не полезем". Если пожелают женить даже раньше срока, положенного по закону, хоть на полгода, то обыкновенно дается 5 р. лишних священнику, а он ходатайствует о разрешении перед архиереем. Так как местное население состоит исключительно из православного (раскольников и сектантов вовсе нет), то заключения браков в слишком раннем возрасте, от 11 до 15 лет, как это бывает у неправославных, здесь не случается. Соответствие в летах теперь обыкновенно соблюдается. Вступают в брак сыновья и дочери по старшинству. Случаев засватывания с младенчества не было. Если крестьянин, принимая сироту, нарекает ее невестой своего сына, брак почти всегда совершается, хотя договор воспитателя для сироты необязателен. Не отдавать девушку замуж, пока она не пробудет известное число лет в работницах, а равно по другим причинам, обычая нет. Устаревшие девушки называются богомолками и сиделками, а иногда по отношению к ним говорят: "Ни Богу свеча, ни черту кочерга". Брак находят возможным до 60 лет, но это уже крайность.
Невесту жениху указывают родители – таков уж обычай, и потому без уведомления их, исключительно по взаимному соглашению, жених и невеста в брак не вступают и никаких залогов друг-другу не дают. Принято кое-где "просватывать" детей лет за 6 до положенного законом возраста; в этом случае родители нареченных по праздникам ежегодно собираются вместе и гуляют, нареченные также играют вместе. Голос матери, при выборе невестки всегда имеет первенствующее значение; дело отца лишь уговориться о количестве кладки и денежных расходов. На стороне, в солдатах и заработках, крестьяне никогда не женятся, а приходят для этой цели домой. Очень часто бывает, что родители без ведома жениха, находящегося где-нибудь на заработках, усватывают ему невесту, а потом приведут его, женят, дадут пожить с молодой дня три и опять отправляют на работу одного, оставляя невестку у себя; в свою очередь, и родители девушки не спрашивают ее мнения, решая вопрос по своему усмотрению.
Большинство браков, таким образом, бывает по принуждению, что имеет пагубное влияние на семейную жизнь и материальный быт. Местное общество к делам брачным не имеет никакого отношения: его принуждения, согласия, воздействия на родителей, помощи бедным невестам или извлечения собственной выгоды, хотя бы в виде задержания свадебного поезда до получения угощения водкой, никогда не бывает.
Родители пользуются широким правом самосуда над детьми: не ограничиваясь самовольной расправой на дому, родитель вызывает сына в местную сельскую расправу, где его наказывают розгами. Часто лишают детей наследства. Бежавших из дому для вступления в брак бывает очень мало, и потому, для подобного рода проступка, в местном кодексе обычаев не имеется никакого указания. Служащие у хозяев работники позволения вступать в брак не спрашивают ни у властей, ни у хозяев.
От жениха и невесты требуется, по обыкновению, как преимущественное качество – здоровье и способность к работе, а затем уж обращается некоторое внимание и на внешность. Красотой называется у мужчин – высокий рост, сила, ловкость, кудри, преимущественно белокурые, белое лицо; а у женщин – средний рост, длинные косы, белое и румяное лицо, средняя полнота и вообще правильное физическое развитие.
Подробные осмотры невесты редки; родители осведомляются лишь о материальном положении будущего свата, о наружных свойствах жениха и невесты, и затем уж начинается сватовство. Специальных свах не имеется.
Браки бывают лишь между одинаковыми по состоянию; исключения редки. Сватают и играют свадьбы всегда осенью. Случаются "засылы" невестиной родни к более богатому жениху, но подобные предложения обыкновенно отвергаются с презрением. Сватовству всегда предшествует семейный совет, состоящий из отца, матери, старших детей и кумовьев. Совет происходит таким образом: отец собирает всех в дом, садится с ними за стол, накрытый скатертью с положенными на нем хлебом и солоницей, и ведет к ним такую речь: "Собрал я вас, мои милые, думу думать, дело порешить. Есть у нас, вы знаете, паренек Ванька и уж на возрасте" - 15 год пошел; пора подумать хозяйку ему найти, а старухе – помощницу. Как вы думаете, и где девку найти?" После этого подают мнения остальные. Если родителей нет в живых, то дело решается старшими: дядей, крестным, вотчимом, мачехой, братом, воспитателем и даже, за отсутствием таковых, ближайшим соседом-старичком. Когда разрешается вопрос о невесте, назначают сваху из ближайших родственниц и посылают узнать в известный дом; та придет одна, переговорит, узнает о согласии, сумме кладки, и если условия подходящие, то отец с матерью и кумовьями дают знать о времени своего прибытия, покупают четверть водки и едут с ней. Тут они предварительно подтвердят условия, переданные свахой, затем выпьют водку, привезенную жениховым отцом, и посмотрят невесту. Невеста придет из котуха (клети): поклонится, получит в подарок от жениховой матери половину пирога, пару яблок или фунт кренделей и уйдет на прежнее место. На радостях ее отец ставит тогда свою четверть водки; когда ее выпьют, все гости поедут к жениху, где идет та же церемония с угощением, причем также показывается из клети жених и получает в подарок крендели или что-нибудь в этом роде. Девушки при этом не присутствуют. С этого времени брачный договор считается заключенным, хотя между сватаньем и свадьбой проходит иногда от 2 до 6 лет.
Во время сватовства, сваты, без участия женщин, торгуются не только относительно расходов на угощения, подарки и прочие издержки, но и о кладке денежной, которую обязан отдать отец жениха отцу невесты до венца; из нее покупается невесте некоторое платье, подарки гостям и производится расход на гулянье. Вообще невестиному отцу мало приходится прикладывать своих денег: он обходится почти кладкой. При заключении брака, дарит лишь невестина родня женихову кусками обыкновенного, простого, грубого холста, размером в 1/4 арш. Жених подарков невесте и ее родственникам вовсе не делает. Если выходит замуж вдова, обсуждается вопрос о ее детях от первого мужа, о ее имуществе и податях на ней тяготеющих. При выходе в другую деревню, не берется никаких выводных денег.
Предбрачные и брачные условия заключаются словесно, письменных не бывает. На случай неисполнения предбрачного договора, виновник его нарушения обязывается известной неустойкой; в обеспечение дается залог, судя по состоянию, от 3 до 10 руб. От брака могут отказываться лишь по болезни или замеченному предосудительному поведению жениха или невесты; в других случаях, отказ считается уже незаконным, и виновный платит обиженному, по соглашению или через посредство суда, известные убытки, но другому наказанию не подвергается.
Народ при заключении брака приписывает большое значение свадебному пиру, но не настолько, чтобы допускать вступление в сожительство после пира до венчания или раздельную жизнь повенчанных до свадебного пира.
Главные распорядители на свадебном пиру бывают: дружко, полудоржа, свожатый и зазывальщик; приглашаются они до сговора по общему соглашению сватов. Обязанности их заключаются в следующем: дружко подносит водку и угощает гостей, полудоржа режет подаваемые на стол блюда, свожатый наблюдает за порядком на пиру и в поезде, вывозит своевременно и в целости все сундуки и добро невесты в дом жениха, а зазывальщик заблаговременно приглашает на пир гостей к жениху. Знаков отличия они не носят и обязанности свои слагают на третий день после венчания. Брат невесты не играет никакой роли в обряде. Зазывальщик ездит по домам на лошади и приглашает гостей таким образом: "Желает вас Фома Еремеевич пожаловать к нему с конем, с седлом, с хлебом-солью. Пожалуйста, не оставьте!" В день венчания дружко приходит в дом жениха, где уже соберутся гости, и говорит его отцу: "Благословите, Фома Еремеевич, меня за вашим сыном сходить, изготовить к венцу". Отец говорит: "Бог благословит". Дружко уходит, отыскивает в клети совсем одетого жениха, ведет и приговаривает на каждом пороге: "Во имя Отца и Сына". Полудоржа следует за ним. Жениха заводят за стол с первого конца усаживают в переднем углу; он обедает вместе с другими, а затем его выводят из-за стола и становят в углу. Дружко говорит отцу: "Сумели вы вспоить, вскормить, сумейте благословить в святую церковь проводить. Вам виднее перед святым крестом и святым евангелием". Благословляют образом и отправляются всем поездом к невесте. Там жених слезает, становится у окна, а невеста начинает кричать к своим подругам: "Подумайте, подружки, подумайте обо мне, кто приехал ко мне! Куда я улечу, куда я скроюсь?" После этих слов жених входит в дом, а невеста скрывается за особо устроенной занавесью, состоящей из простой дерюги. Дружко ее выводит и сажает за стол, где ее окружают старухи и девушки. Жених дает каждой из них по копейке, и они уступают место жениху рядом с невестой. После благословения родителями пары, закусывают и затем едут в церковь: жених и невеста в разных телегах, а гости – как попало. Никаких вооруженных схваток и сопротивлений при уходе невесты из родительского дома не бывает. Головной убор не выкупается и вообще невесте с этого времени никаких подарков не делается. После венчания жених и невеста называются молодыми. Из церкви едут прежней дорогой.
По возвращении молодых из церкви, их минут на 20 посадят за стол, и затем ведут в холодную клеть. Полудоржа кладет на постель подушку, ударяет по ней крестообразно четыре раза имеющимся в руках кнутом, потом схватывает молодую в охапку и кладет; молодой ложится сам. Брачная постель устраивается в холодном помещении во всякое время года. Минут через пять, те же лица поднимают их и ведут на пир, где они все время сидят рядом, понурившись, и только успевают вставать во весь рост и кланяться каждому выпивающему гостю в пояс, да подслащать угощения поцелуями на требование пьяной толпы. Девушки, сдав до венца невесту в ее доме, на свадебном пиру уж не присутствуют. Для скрытия потери невинности невеста ни к каким хитростям не прибегает и полагается лишь на великодушие молодого, который может солгать родственникам. Подобное обстоятельство делается известным только ближайшим родственникам, при коих родители жениха, выпивая рюмку, опрокидывают ее вверх дном; тогда как в противном случае остаток водки, в знак торжества, выплескивают в потолок; других обрядов посрамления не существует. Свекровь, между прочим, побранит, постыдит невестку, а та помолчит и поплачет. Ни побоев, ни штрафов, ни церковного покаяния не бывает. Точно также и обрядов чествования целомудренной, кроме описанного, не совершается. Если молодой окажется неспособным к брачному общению, то обращаются к ворожке, которая что-нибудь пошепчет и за это возьмет пуд или два муки. Неспособность объясняется колдовством: злой враг околдовал молодых, когда они шли из церкви, в дверях или на брачной постели. Брачные отношения запрещаются до истечения трех дней после свадьбы. Делается это из религиозного побуждения: когда на третий день молодые пойдут в дом к отцу молодой, там зажигается перед иконой свеча, перед которой молятся, и затем размещаются закусывать. Но немногие молодые выполняют это правило трехдневного воздержания.
По воззрениям народным, можно вступать в брак не более 3 раз, но все-таки даже ко второму браку бездетного крестьянина относятся несочувственно, говоря: "Баловство это; вторая жена – не хозяйка, а соседка". Другое дело, если женится второй раз человек, имеющий на руках маленьких детей и хозяйство; ему извиняется брак необходимостью иметь в доме работницу и няньку для детей; поэтому вдовцы, имеющие взрослых детей, редко женятся. При этом нет наблюдаемого в иных местах обычая, дозволяющего только два раза жениться на девушках, а в третий раз лишь на вдове. В новый брак можно вступать лишь по истечении 6-ти недель со времени смерти супруга; срок этот полагается потому, что, по мнению крестьян, в течение этого времени душа покойного бродит на земле и невидимо пребывает в прежнем своем доме. До истечения этого срока, вдовы из дома свекра не выходят. Свадьба вдовца отличается совершенным отсутствием всяких церемоний, положенных у венчающихся в первый раз.
Случая формального развода на моей памяти не было ни одного; фактическое разлучение – расход все-таки существует под влиянием дурного обращения мужа, его пьянства и происходящего вследствие того расстройства в хозяйстве, а также вследствие распутства. Но волостные суды ни в каком случае не выдают жене, без согласия мужа, отдельного вида на жительство. Хотя бы муж и не был способен к брачному сожитию, свидетельству он не подвергается никакому, а жена остается при нем и продолжает нести все труды по управлению домашним хозяйством. Если жена ведет себя безнравственно, муж не отпускает ее от себя, а лишь наказывает при каждом обнаруженном случае неверности. Добровольные соглашения вести раздельную жизнь бывают иногда между пожилыми, но при этом муж не обязывается давать жене пропитание, и никаких актов об условиях расхода не составляется. При добровольном разлучении, жена берет с собой только одно свое платье, все же остальное ее имущество остается у мужа; а при самовольном расходе, чем бы ни был он вызван, что удастся жене украдкой перетащить, то у ней и остается. Дети, рожденные во время совместного сожительства, всегда остаются у мужа, а после расхода – у матери.
Из сказанного нами выше уже отчасти выяснился между прочим вопрос о положении современной женщины в семье отца и мужа. Но мы считаем не лишним в заключение сказать об этом еще несколько слов.
Главным фактором и в этом вопросе является материальная сторона. Девушка, выходящая замуж из зажиточного дома, берет с собой к мужу, кроме платья, несколько овец и корову; доход с них она употребляет на свои потребности, без всякого контроля со стороны мужа; его согласия она спрашивает лишь при продаже прежнего приданого. Впрочем, продавать отцовское приданое мало находится охотниц: семья мужа, заставляя молодую работать, не считает себя обязанной покупать ей даже платья и другие принадлежности костюма; все это она должна добывать сама, где хочет, и потому, если она отчуждает свою доходную статью, напр., овец, шерсть с которых могла продавать, то ей приходится носить старое, истрепанное платье. В некоторых местах, напр., в с. Осиновых Гаях, где этот обычай, главным образом, и существует, многие жены имеют даже свою недвижимую собственность – землю, от 3-х до 18-ти десятин, и самолично расходуют получаемый с нее доход. Муж редко вмешивается в ее распоряжения, разве только посоветует, что сделать. Замечено, что если где муж мало стесняет свободу жены в расходовании ее дохода, там жена с течением времени передает в распоряжение мужа все свое хозяйство. Зато в распоряжении личностью жены существует пока еще неограниченный, деспотический произвол мужа. Когда он бьет жену, хотя бы публично, то хотя соберется целая толпа, никто не вступится в ее защиту, в силу общего сознания: "Муж – глава, что хочет, то и делает, хоть повесит". При расправах мужа не имеют права вступаться даже близкие родственники. Истязания случаются редко, но зато бывают поражающие своим зверством, напр. в таком роде: запрягая лошадь в тележку, рядом с ней привязывается жена за косу и затем погоняется кнутом наравне с лошадью, бегущей полной рысью, а муж сидит в тележке; или еще: обнаженная донага женщина привязывается к столбу в избе, иногда головой вниз, а муж порет ее кнутом. Если подобные возмутительные расправы редко кончаются смертью, то только благодаря удивительно выносливой и крепкой натуре деревенской женщины. В суд они мало обращаются, хорошо зная, что там не будет защиты: так высоко стоит в глазах народа право мужа. Бывали случаи, когда жены являлись в волостной суд, но там их жалобы оканчивались для них крайне печально: явившийся в заседание муж, без всяких объяснений и церемоний, давал жене пощечину, схватывал ее за косу и волоком тащил из присутствия домой, где вновь начинал "учить уму-разуму". При таких условиях, в семье настает полный разлад, оканчивающийся разводом, или вернее "расходом", который, как я сказал выше, никакими формальностями не обставляется. В случае замеченной неверности жены, например, муж прямо выталкивает неверную половину из дома без всякого имущества и прекращает с ней всякую связь; иногда она уходит без шума и скандала, причем муж выдает ей расписку такого содержания: "Я, нижеподписавшийся, выдал жене расписку в том, что даю ей полную волю: где она хочет, там и живет, а ко мне пусть не приходит, и касаться друг друга мы не должны". "Разводная" подписывается ими, а также свидетелями, и часто свидетельствуется старостою с приложением казенной печати. Последний способ более современный и составляет отголосок фабричных порядков.
Упадок нравственности и усиление
предпочтения всех других качеств и побуждений деньгам много способствует в
последнее время таким домашним разводам. Встретить живущих врознь супругов
теперь не редкость не только у нас, но и в окрестности. Я, напр., знаю забавный
случай в Софьинской волости, Аткарского уезда. Приходит ко мне мужик и
жалуется, что управляющий имением недалеко от его селения, взяв к себе в
аренду его жену, сроком на 12 лет, обязался за нее выплачивать ежегодно по
6 руб.; первые 6 лет он платил исправно, иногда даже прибавлял натурой, а
теперь выдачу субсидии прекратил уже около 2 лет; поэтому он просил взыскать за
2 года 12 руб. Разумеется, это курьезное требование не было удовлетворено, но
проверить справедливость жалобы мужика я имел возможность на месте. Кажется,
что ему потом все-таки выдали субсидию, и он опять успокоился. Встретив
подобный случай, я спросил мужика о причинах столь странного распоряжения
женой, обратившейся в доходную статью.
- А на кой ляд она мне нужна? – ответил он. – Стала гулять, не
слушать, бегать, я и махнул рукой. Теперь, по крайности, ее управитель платит 6
руб. в год: за них я куплю себе и рубаху, и порты, пожалуй и на сапоги выгадаю.
- Какие же у тебя, - спрашиваю я, - понудительные меры
принимаются к уплате?
- Бучка. Раз она приехала в церковь в коляске, в шляпке. Я, по
выходе, подкараулил, сцапал ее, изорвал все платье и отпустил. А он мне в то
время задолжал; после враз отдал.
Другой случай, не менее курьезный, имел место в с. Осиновых-Гаях лет 15 тому назад. У одного богатого крестьянина жена была некрасивая, а у бедного – хорошенькая. Первый напоил последнего пьяным, пообещал денежную помощь, и в один прекрасный день они поменялись женами; прожили с ними по двое суток, а затем разменялись и разошлись; соседи только посмеялись.
На незаконное сожительство народ смотрит двояко, причем принимается во внимание опять-таки степень обеспечения виновного средствами и рабочими силами. Если крестьянин имеет в семье женщину, безразлично – чья она жена, его или сына, ему не простят принятия в дом посторонней женщины и будут срамить на каждом шагу. Наоборот, когда вдовый домохозяин, не имеющий никого, заводит постороннюю женщину, на последнюю взгляд является совершенно другой; ее считают честной женщиной, иногда равноправной замужней, домоседкой. Подобный обычай особенно развит в с. Градском Умете и дер. Ивановке (Горбачи тож) Кирсановского уезда. Мне встретилось несколько таких пар в довольно преклонном возрасте, от 50 до 60 лет. На их сожительство смотрят, как на необходимость для поддержания хозяйства. Правда, нередко в суждениях о них звучит ирония, но все же снисходительная. "Без бабы мужику ни в какую жисть нельзя обойтись, а если там что между ними творится, про то Богу ответят". Такое сожительство встречается долговременное, в виде брака, хотя не сопровождается никакими предварительными церемониями, ни формальными условиями. Перед водворением в дом, эта домоседка, именуемая крестьянами "жиличкою", иногда приносит с собой не мало имущества. Союзы эти не освящаются, большей частью, за неимением средств уплатить священнику за венчание, так как плата нередко достигает 20 руб. Пока граждански сошедшаяся пара накопит такую сумму денег, она подчас успеет весь век скоротать и умереть. Но когда входит в дом богатая жиличка, случаются злоупотребления. В одном селе, Аткарского уезда, одна старуха-вдова, перешедши в дом к старому вдовцу, привела с собой несколько лошадей, коров и т.п. скота. Старик воспользовался доверием своей подруги, распродал весь скот и вырученные от продажи деньги положил к себе в карман, а старуху прогнал. Она потом по всему селу ходила с жалобой, но ничего не добилась. Крестьяне отнеслись к ней враждебно, потому что нашли их союз – союзом блуда, а не рабочей силы, сплотившейся вместе для общей работы. Но на детей, рожденных от незаконных союзов, крестьяне смотрят во всяком случае с презрением.
Особое положение в крестьянском быту занимает еще один род женщин, так называемых черничек. Они находятся в большом количестве в Кирсановском уезде, особенно в селах: Оржевке, Колаже, Кобяках, Скачихе, Вышенке, Балыклее, Пересыпкине. О них скажем лишь вообще, что их жизнь далеко не пользуется одобрением со стороны крестьян.
Не распространяясь более об этих исключительных явлениях, мы можем сказать вообще, что деревенская женщина в крестьянской семье, сравнительно с прежним бытом теперь находится в лучшем положении в отношении личной свободы. Правда, не без борьбы досталась ей эта воля, но все-таки существование последней – факт несомненный. Зато с грустью приходится отметить другой далеко не радостный факт – сильно расшатывающее семейные основы падение нравственности среди современных деревенских женщин.