Слезы, каких не стыдятся
"Боевая характеристика врача 253 инженерно-саперного Кировоградского орденов Александра Невского и Богдана Хмельницкого отдельного батальона капитана медицинской службы Свищева Василия Петровича... За время пребывания в батальоне тов. Свищев показал себя инициативным дисциплинированным офицером, знающим и любящим свое дело. Прошел большой боевой путь от Сталинграда до Будапешта. В боевой обстановке смел и мужественен. При выполнении боевых заданий батальоном под огнем противника... четко и своевременно оказывал раненым воинам помощь. Среди личного состава батальона пользовался большим авторитетом. За образцовое выполнение санитарной службы награжден орденами Отечественной войны второй степени, "Красной Звезды", медалями "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За освобождение Будапешта".
Командир 253 инженерно-саперного батальона. Подпись, печать. Дата 5.9.1945 г.".
Василия Петровича взяли на войну с пятого курса Саратовского медицинского института. В числе двадцати пяти лучших студентов ему выдали документ о присвоении звания зауряд-врача (врача как бы неполной квалификации) и направили на фронт.
Было это в мае 1942 года.
С тех пор и почти до конца войны Свищев видел кровь и смерть. Сколько приходилось того и другого на долю саперов, знает не понаслышке. Василий Петрович был начальником медпункта инженерно-саперного батальона. И потому о пережитом говорить без волнения не может.
Слезы мешают ему рисовать широкую картину боев под Сталинградом, где находился он с первого и до последнего дня многонедельного исторического сражения. Мысли бывшего батальонного врача все время соскальзывают на самое памятное и более всего ранящее душу.
- Саперы все время рядом со смертью - заминированный ли мост или минное поле. Идут на задание - прислушиваешься к той стороне. Слышишь: рвануло, и будто тебе по сердцу. Бежишь с санитарной сумкой, только б застать живого. Часто вспоминаю капитана Володю Кримера, как бежал к нему по минному полю. О себе не думал. Добежал. Он в крови, без ноги. Сразу жгут, повязку. Потом побыстрее в полевой госпиталь. Наш медпункт оказывал лишь первую помощь. Оперировали, ампутировали уже в госпитале.
В одном из боев саперов посадили на танки, чтоб доставить к минному заграждению для разминирования. По ходу движения попали они под обстрел. И почти все погибли. Почти все!.. Лишь одного, без руки, удалось мне спасти.
- А переправы. Сколько их наводили саперы через Волгу, и сколько положили на это жизней...
Справившись с волнением, Василий Петрович рассказывает, как сам снимал мины с минных полей. От начальства за то попадало, но он пренебрегал этим, чтобы меньше опасности досталось ребятам. Под Сталинградом довелось Свищеву близко видеть немецкого фельдмаршала Паулюса, сдавшего нашим войскам после окружения целую армию. А его раненому переводчику оказывать медицинскую помощь.
Спазмы снова мешают говорить Василию Петровичу: его память коснулась событий на Курской дуге.
- Там было еще страшнее, чем под Сталинградом. Бомбежки с воздуха буквально не давали поднять головы. А саперы опять были на минных полях. А при наведении переправы через Днепр их поливали огнем и с воздуха, и с земли... То же самое было в районе Старого Орлика в Карпатах.
Самого Василия Петровича ранило под Будапештом. В тот день, 17 февраля 1945 года, смерть грозила ему дважды. Кажется, впервые за всю войну его батальонный медпункт располагался не в блиндаже, а в обычном доме. И угодивший в него рано утром снаряд превратил дом в груду камня и мусора. Под ней оказались погребенными капитан медслужбы Свищев и фельдшер Юлдашев (санинструкторы обычно находились в ротах). Подоспевшие бойцы из соседней воинской части извлекли их из-под руин. К счастью, пострадали они мало. А вечером на грузовую машину, в которой находился Свищев, спикировал немецкий самолет. Те, кто ехал с ним, попрыгали на землю (спасло это не всех). Василий Петрович остался в кузове, и, опершись на борт, глядел, как самолет делает другой заход. Пулеметная пуля вошла в левое плечо и вышла у самого локтя.
В госпиталях руку оперировали несколько раз, в конце концов ампутировав ее до плеча.
Василий Петрович опять не может унять слез. А о причине говорит совсем неожиданное:
- Музыкантом я был.
Еще в Кирсанове, где учился Свищев в средней школе № 1 и на рабфаке Воронежского университета (Он располагался в теперешней средней школе № 3), выучился он играть на гитаре, балалайке, на аккордеоне, кларнете, мандолине. Играл в рабфаковском, а после в студенческом оркестре. И на войне не расставался с аккордеоном и кларнетом. А когда засыпало Василия Петровича в медпункте под Будапештом, более всего был рад, что уцелела его музыка.
- А тут руки не стало... Аккордеон командиру саперной бригады подарил. А кларнет все хранил, будто надеялся, что смогу играть. Уж когда инвалидом второй группы приехал в Саратов доучиваться в мединституте, вынужденно расстался с ним. Кстати, в Саратове я встретил Володю Кримера, которого спасал на минном поле. Он учился в юридическом институте. А музыка и теперь моя главная отрада - проигрыватель, приемник, телевизор.
Диплом врача Василий Петрович получил в 1946 году. В 1949-ом приехал в Кирсанов. Семь лет был санитарным врачом города и района. Организовывал городскую и сельскую санэпидемслужбы. Добился ликвидации бруцеллеза и строительства межрайонной ветбаклаборатории. Участвовал в решении многих других важных санитарных вопросов и отмечен за это благодарностями облисполкома. Немало поощрений получил Василий Петрович за период работы в центральной районной больнице. Более тридцати лет заведовал он здесь физиотерапевтическим отделением, которое и организовал с нуля, а потом развивал и совершенствовал. Помогал в становлении таких же отделений в поликлинике, на сахарном и авторемонтном заводах.
Прощаясь, Василий Петрович все конфузится за свое волнение, за слезы, которые помешали сказать о войне главное. А мне хотелось поблагодарить его за то, что не огрубела его душа. Ведь слезы его - те, каких не стыдятся.
© Е.С. Уривская. Голову в почтении склоняя... Кирсанов, 2001 г.