Проскурин С.С.
Много лет назад газетные будни привели меня на улицу Максима Горького в дом неподалеку от Пурсовки. Пришла я сюда по письму, присланному нашим земляком из Сибири. Он писал, что побывал недавно в Кирсанове и очень обеспокоен судьбой матери своего друга Ольги Андреевны Проскуриной. За те годы, что не виделся с нею, превратилась она в пожилого, очень больного и одинокого человека. По этой причине не может решить ни одну из жизненных проблем, из которых самая острая - ремонт крыши.
Крыша и в самом деле требовала самой срочной заботы. Хотя чердак и был заставлен тазами и ведрами, штукатурка на потолке грозила вот-вот обвалиться. Ольга Андреевна посетовала на это и на другое. Рассказала, как схоронила мужа, младшего сына, попала в автомобильную аварию сама... Потом вдруг сказала виновато-просяще:
- Может, прочитаете мне газетку про Сережу, - и пояснила, - это мой старший сынок. Погиб на войне. Пошел на нее прямо со школьной скамьи, из десятого класса. Он в первой школе учился, не успел закончить. В последнем письме газетку прислал, в ней про его геройство было написано. А потом похоронка пришла…
Ольга Андреевна, с трудом передвигаясь на костылях, достала из ящика обеденного стола тетрадные корочки, из них пожелтевший листок фронтовой газеты. С первой страницы бросился в глаза заголовок "На боевом рубеже". А над ним очень крупно, черным шрифтом: "Не уйти немцам от разгрома! Каждый день увеличивать потери врага". А внизу курсивом: "Смерть немецким оккупантам" и дата: 22 апреля 1944 года.
Ольга Андреевна и я будто позабыли про житейское, важное. Всматриваемся обе в печатные строки, за каждой из которых живой отзвук давно минувшей войны. Впечатление усиливают броские заголовки статей:
"Следуй примеру героев", "Огонь ведет пулеметчик Окашев", "Непоколебимые". Под ними волнующие рассказы о героизме советских воинов. Среди них и тот, которого ждет Ольга Андреевна. Называется он "Бронебойщик Проскурин".
- Танки!
Старший сержант Проскурин, приставив к бровям ладонь, посмотрел вперед. Впереди шли вражеские танки, а за ними пехота. Немцы вновь шли в атаку.
- Огня пока не открывать, - приказал Проскурин, - подпустим поближе.
Но вот уже пора. Проскурин открывает огонь. Выстрел, другой, третий... И все видели, как один вражеский танк сначала сбавил ход, потом остановился совсем.
- Один испёкся, - удовлетворенно сказал второй номер.
- Да, неплохо, - отозвался Проскурин, но это еще не все.
Бой разгорался. Немецкие танки ушли влево, но вражеская пехота продолжала наседать... Не сидел без работы и старший сержант Проскурин, Из противотанкового ружья он вел огонь по немецким пулеметам...
Мне кажется, что Ольга Андреевна знает заметку наизусть. Потому что, когда я затрудняюсь прочитать стершиеся на сгибах газеты строчки, она подсказывает их. Потом говорит:
- А там еще стих про Сережу.- И показывает пальцем: - Здесь.
Стихотворение называется "Баллада о стойких". А в том месте, на которое показала Ольга Андреевна, строки:
Где танк с крестом огнем объят,
Там грозный и простой
Проскурин потягаться рад
С махиной броневой...
Я переписывала выдержки из газеты в блокнот и, помнится, думала, что Сергей Проскурин - еще один из малоизвестных наших земляков, отдавших жизнь за Отчизну. Еще один из кирсановских мальчишек, которые до срока сменили школьный портфель на солдатский вещмешок, ученическую ручку на грозное оружие. И воевали так, что о них писали в газете, слагали стихи.
Ольга Андреевна будто догадывается о моих мыслях. Осторожно расправляя смятый краешек газеты, она говорит:
- А рос небойким. Не без того - озоровал, но потом переживал, совестился. Я, бывало, только начну выговаривать: "Что ж ты, Сережка…", он тут же: "Ладно, ладно, мама", у самого от стыда спина красная. Рассмеюсь - и все воспитание.
Она бережно укладывает газетный листок в тетрадную обложку, огорченно вздыхает:
- Истерлась статейка. Кто ни придет, я прошу почитать: сама не могу. Послушаю и будто повидаюсь с Сережей, а то вроде и не было его у меня...
Потом мы опять говорили о насущных заботах. Но в доме все стояла навеянная прочитанным атмосфера чего-то грозного и одновременно светлого, обнадеживающего. Наверное, потому Ольга Андреевна под конец беседы предложила:
- Может, вы перед военкоматом похлопочите насчет кровли. Мне бы только выписать ее, а перекрыть добрые люди подсобят. К осени надо бы обязательно управиться.
Она не дожила до осени. Умерла очень скоро после нашей встречи, не дождавшись ничьей помощи. Не желая быть несправедливой, хочу заметить, что военкомат начал было предпринимать какие-то шаги в облегчении участи матери защитника Родины, но не успел их закончить.
А пишу я сейчас об этом потому, что боюсь: не успеет еще кто-то помочь чьей-то матери, жене, дочери погибшего в Великой Отечественной войне, самому фронтовику. Каждый час быстро текущего времени безвозвратно уносит их от нас туда, где уже не нужна им наша забота.
Март, 1993 г.
© Е.С. Уривская. Голову в почтении склоняя... Кирсанов, 2001 г.