Прохоров М.Г.
“Уважаемая редакция. Хорошо, что вы пишите о защитниках Родины, погибших в Великой Отечественной войне. А вот не читала я о тех, кто ушли на фронт первыми, как секретарь горкома Вашуркин и наш отец Прохоров Митрофан Гаврилович. Их было двадцать человек. Прошел митинг на площади 22 июня в 15 часов, а в 12 ночи они уехали. Из них почти никто не вернулся, на плитах у Вечного огня в Кирсанове имена Вашуркина и нашего отца есть. Они в списке комсостава. Отец наш был политруком. Пропал на войне без вести. Может, кто отзовется из этих двадцати пяти человек.
О. М. Попова
г. Кирсанов”
На войну Митрофан Гаврилович уходил сорокалетним. Дочерям его, Рае и Оле, было тогда пятнадцать и тринадцать лет. Старшая вместе с матерью Клавдией Семеновной пошла провожать отца. А младшая осталась досыпать. Она лишь проводила глазами всех троих, прошагавших мимо окна по улице Первомайской, не осознавая, куда именно уходит отец. Она знала: на войну, но что это такое, по детскому неведению, совсем не представляла, а думала, что отец скоро вернется.
В последнее время он был начальником пожарного строительства в Кирсанове. А до того воевал с антоновцами, организовывал колхозы. Сам был председателем в Кобяках и Чутановке. Немало лет носил партийный билет.
Время оставило Ольге Митрофановне, написавшей письмо в редакцию, лишь такие воспоминания об отце. Когда жили в селе, брал с собой в дрожки, возил по полям. Когда старшая сестра пошла в школу, а Ольга не захотела отстать от нее, отец не возражал, пусть попробует. Она заснула на первом же или втором уроке. И отец, взяв ее, сонную, на руки, сказал:
- Вот одна и отучилась.
А домой после призыва на войну он приезжал. Было это после учебы в школе политруков осенью 1942 года. Они с матерью сфотографировались на память, снимок по сей день хранит их образ той поры: отец, плечистый, едва не на голову выше матери, в шинели и пилотке со звездой, и мать в белой шапочке и темном пальто, тесно прижавшаяся к отцовскому плечу. Оба сосредоточенные и с оттенком грусти. Оба красивые. Он - мужской, мужественной красотой, она - женственной мягкостью.
Уезжая, отец оставил семье необычный предмет - пластмассовый пистон-мундштук, в котором лежала свернутая в трубочку небольшая бумажка. На ней были написаны полное имя и фамилия отца: Прохоров Митрофан Гаврилович, имена его родителей, Гаврилы Герасимовича и Марии Ивановны, и их адрес: Молоканщина Шиновского сельсовета.
Отец назвал мундштук "смертником". Пояснил, что по нему, хранящемуся в нагрудном кармане, определяют личность павшего в бою бойца. И, оставляя "смертник" дома, он как бы гарантирует, что родные не получат на него похоронку, что он вернется живым. Возвращение отца нагадала матери позднее и гадалка, сказавшая, правда, что он вернется не скоро. И мать ждала его до самой своей смерти в 1972 году. А мундштук лежал в вазе на столе, и Раиса с Ольгой время от времени доставали из него бумажку и читали до каждой буквы знакомые слова.
А мать читала и перечитывала письма Митрофана Гавриловича, два из которых хранятся теперь у Ольги Митрофановны. В одном, присланном еще из школы политруков, он писал: "Добрый день, дорогая Клава. Вы наверное уже соскучились обо мне. Дорогая Клава, передай привет и поцелуй детям. Прошу вас лучше себя вести. Мы выполняем обязанности, возложенные на нас страной и народом, нашей Родиной. Успехи в учебе благополучные. Теперь сообщите, как вы живете там все, какие недостатки ты встречаешь или трудности…".
Другое письмо Митрофана Гавриловича написано после того, как он побывал в боях: "Здравствуй, дорогая Клавочка. Милая Клава, целую я тебя несчетно раз. Я жив и здоров. Пока без всяких поражений. Принимал участие в пяти огневых атаках. Сначала страшно было, а теперь присмотрелся к данному положению. Милая Клавочка, я целую еще своих дорогих деток Раиску и Лелю. Я очень о вас скучаю обо всех. Каждый день и час вы у меня в голове. Клава, мне так хочется с тобой поговорить о жизни и производстве, но сейчас только об основном. Я жив и здоров. А какие трудности встречаются - это война… Не скучай и не падайте духом…".
Не скучать семья Прохоровых не могла. А одолевать трудности помогали отец и мать Митрофана Гавриловича. Еще в 1942 году они забрали Клавдию Семеновну с детьми из Кирсанова к себе в Молоканщину, чтобы жить одной семьей. Клавдия Семеновна работала сначала на пекарне, потом швеей в артели "Верное". Получала продовольственные карточки. Но те мало спасали от голода. А в один из трудных моментов она отдала свои золотые сережки за мешок картошки. В Молоканщине стало полегче, но сытой себя Ольга Митрофановна не помнила даже в послевоенные несколько лет.
Но главные переживания были все же не за это. В 1943 году пришло сообщение, что пропал без вести отец. В том же году призвали на войну жениха Ольги, и скоро он сложил там голову.
Матери об отце удалось узнать лишь такое. В каком-то военном году в кирсановский госпиталь, размещавшийся в тогдашнем здании средней школы №2, поступил Вашуркин, уходивший на фронт вместе с Митрофаном Гавриловичем. Он рассказал Клавдии Семеновне, что в последний раз видел Прохорова в бою под Сталинградом. Немцы применили в том бою танки. Сыпали бомбы с самолетов. А Прохоров шел без каски и на крик Вашуркина, чтобы надел ее, отмахнулся. Больше он не видел земляка…
А обещание его вернуться домой и предсказание о том же гадалки Ольга Митрофановна считает теперь исполненным. Она была на открытии памятного мемориала в честь павших кирсановцев в центре города. Видела имя отца на гранитной плите. И мысленно сказала себе:
- Вот и вернулся папа в родной город. Пусть и неживой.
Февраль, 1990 г.
© Е.С. Уривская. Голову в почтении склоняя... Кирсанов, 2001 г.