I. Доисторический период
(1783-1814 г.)
Чтобы представить более наглядное и яркое описание Кирсановской женской обители, мы должны остановиться на "доисторическом времени" обители, когда было положено начало и самой общины. Тем более мы не можем пройти молчанием о самой первоначальнице общины Марфе Апариной. Всеобщее предание, как в г. Кирсанове, так и в самой обители, не умолкаемо говорит о Марфе Петровне, как о личности в высшей степени замечательной по ее постничеству.
Уважение к ее личности так велико в городе и обители, что ее называют "прозорливой" и "святой". Представим возможно-полную биографию первоначальницы Марфы, составленную на основании устных рассказов о покойной, большею частию согласных между собою даже в подробностях, а также на основании, хранящейся в обители, "памятной книжки" родного брата Марфы – Ивана Петрова Апарина, в заметках которой, писанных уже после кончины Марфы, подробно рассказываются случаи из жизни Марфы, свидетельствующие о ее высоком нравственном характере. Особенно в них подробно изображаются кончина и похороны сестры. В этом же жизнеописании раскроется и начальная история Тихвино-Богородицкой обители. Марфа Петровна Апарина происходила из дворянского рода. Около 1780 года мать ее вдова, Мелания Гавриловна Апарина, переехала в новоучрежденный город Кирсанов из г. Саранска, Пензен. губ., со всем своим семейством, в котором, кроме ее, были сестра Пелагия и два брата – Иван и Сергий Апарины. Здесь братья определены были на службу, и все семейство жило в собственном доме. Старшая из сестер Марфа еще слишком рано обнаружила в себе признаки постнической и подвижнической жизни. С малых лет, по свидетельству брата ея, она перестала употреблять скоромную пищу. А впоследствии не употребляла даже рыбы и постного масла. О детстве ее рассказывают нечто чудесное. Будучи еще под надзором няни, Марфа часто ночью вставала с своей постельки и начинала усердно молиться пред иконами. Когда няня, а затем и мать стали бранить за эти вставания с постели малютку, Марфа со слезами рассказывала им, что какой-то светлый юноша являлся ей и заставлял ее молиться. К этим ранним подвигам поста и молитвы Марфа приучала и маленьких сверстниц своих – девочек одного с нею возраста. Она, как рассказывают, собирала их около себя и, вместо игр, рассказывала, как умела, все слышанное ею о царствии небесном, о венцах за подвиги поста и молитвы и проч. Так, еще с ранних лет промысл Божий предназначил блаженную Марфу быть родоначальницею великой семьи подвижниц, поставляя ее высоким образцом для их подражания.
С течением времени любовь к подвижнической жизни еще более возрастала в Марфе. Сколько раз с слезами умоляла она мать свою отпустить ее в монастырь, но не было на то воли родительницы. "Ходи в церковь, молись Богу – это тот же монастырь", – говорила мать на просьбы дочери. И Марфа повиновалась матери. Только вместо цветного, стала носить черное платье и часто путешествовать в тот или другой женский монастырь.
"Вела себя она, – говорит брат, – с отличною кротостию и постно, пользуясь всеобщею любовью и уважением, как в семействе, так и вне его". Одушевляемая такою любовию и кротостию, Марфа, с детства труженица, тайно от матери и родных, исполняла такие работы, какие приличны слугам. "Иногда кто либо из людей, – рассказывает брат, – разобьет посуду". "Кто это сделал?", – разыскивают домашние. "Простите, это я сделала", – говорит Марфа и тем отвлекает от людей наказания. За это домашние служители питали к ней особенную любовь и почтение, беспрекословно служа ей не из страха, а из любви и признательности.
Не меньшую любовь и уважение постепенно приобрела Марфа и вне своего семейства, в городе. "Она так была счастлива", – по выражению ее брата, – "что многие постоянно ходили к ней за советами, либо с просьбою утешения в несчастьях". И она обладала в высшей степени даром совета и утешения. Несколько человек, по ее совету и подражанию ее жизни, отреклись от мира, постриглись в разных монастырях и после приходили к ней с изъявлением благодарности. "Так помню я", – говорит брат – "одну бедную вдову с двумя малолетними детьми, обращавшуюся к Марфе за советом. По наставлению последней, эта вдова, хотя не постриглась, но стала вести жизнь духовную, а сыновья, бедные дворовые люди, постриглись в Саровской пустыни. Путешествуя по монастырским сборам, они заезжали благодарить Марфу за ее об них попечение". "Когда мне было огорчение, – рассказывает брат, – я всегда обращался к покойной сестре – утешительнице". "Братец не огорчайтесь, – говаривала она тогда мне, – Бог вас помилует и сохранит, и Божия Матерь не оставит без защиты и помилования". И я отходил от нее с покойным духом. Действительно, я после этого скоро получал непредвиденный оборот в тяжелых обстоятельствах моих".
Глубоко уважая Марфу, многие давали ей деньги, и она раздавала их бедным. "К этой благотворительности она убеждала и нас", – говорил брат, прибавляя, – "милосердный Бог по милостыням от грехов избавляет". Усердие ее к богоугодному труженичеству было таково, что она сама испрашивала из разных церквей ризы с икон и разную церковную утварь. Чистила эти ризы и утварь, шивала одежды на престол и для священнослужителей. В свободное же время, по вечерам, читала пред домашними жития святых отец, беседовала о разных спасительных предметах. Так жила Марфа в родственном доме при жизни ее родительницы.
По смерти матери, поприще подвижничества и благотворительной деятельности блаженной Марфы сделалось более обширным. Употребив доставшуюся ей часть имения на дела благотворительности, Марфа стала жить в своем доме чисто подвижнически. Сестра ее Пелагея тоже навсегда решилась быть в девстве. И жили две сестры, среди мира, жизнию отшельниц, постоянно упражняясь в трудах телесных и духовных. Скоро, однако, собрались вокруг благочестивых сестер почитательницы Марфы, – девицы, искавшие, по ее примеру, молитвенной и подвижнической жизни. Составилось маленькое семейство девиц-тружениц, которые руководились советами блаженной Марфы, жили ее духом, усиливаясь, по возможности, подражать ее труженической жизни. Это – семя будущего обширного рассадника дев-подвижниц, зачаток ныне многочисленной Тихвинской обители. Благочестивая Марфа, руководившая и одушевлявшая это семейство произвольных тружениц, не принимала, однако, на себя обязанностей неотлучной начальницы этого общества. Должность эту она поручила сестре своей Пелагии, а сама постоянно предпринимала теперь благочестивые странствования по св. обителям, стараясь все более и более изучать образцы христианского подвижничества. Не раз бывши в Тихвине, она особенное возымела усердие к иконе Божия Матери Тихвинския, благословила этою иконою общество сестер и тем как бы преднарекла будущую Кирсановскую обитель. По преданию, в одно из путешествий в Киев, Марфа приняла тайное пострижение и названа Маргаритой. Большую часть времени Марфа проживала попеременно в Кирсанове и в Тамбове, в доме брата своего Сергия.
Между тем телесные силы сокрытой от всех подвижницы видимо истощались. Марфа чувствовала этот постепенный упадок сил и потому, первее всего, позаботилась о собравшемся к ней семействе дев-подвижниц, живших ее духовною жизнию. Она любила это общество тружениц, дорожила им, потому что видела в нем начало будущего общежития, будущего монастыря. Она не раз выражала эту надежду с уверенностью пророчицы. Чтобы малое семейство ее сподвижниц не рассеялось, после ее смерти, она заклинала одну из любимых учениц своих Татьяну Пахомовну (впоследствии настоятельницу общины) принять общество сестер под свое руководство. Марфа не имела крепкой надежды на сестру свою Пелагею, слабую здоровьем. Долго Татьяна смиренно отказывалась от труда попечительницы общины. Но, наконец, из уважения к своей высокой наставнице (Татьяна) приняла предложение.
Это было незадолго до кончины блаж. Марфы. Она предчувствовала приближающуюся кончину, собираясь ехать из Кирсанова в Тамбов. Ей непременно хотелось умереть в Тамбове, куда собиралась она теперь с какою то особенно таинственною торжественностью. В последний раз собрала она к себе сестер-сподвижниц и так беседовала с ними: "Не плачьте сестры! Когда будет у вас монастырь, то и я, по воле Божией, буду жить с вами, если не телом, то духом. Умоляю вас: не оставляйте правил послушания и любви друг к другу. Почитайте вашу начальницу, как мать и помогайте ей своими молитвами и трудами. В трудах будьте терпеливы и призывайте на помощь Пресвятую Богородицу. Она ваша Покровительница"[1].
По прибытии в Тамбов, Марфа стала жить, как прежде, в доме своего брата Сергия. Во время Успенского поста говела и приобщалась св. Таин. Затем она вызвала к себе из Кирсанова любимую ученицу Татьяну и так сильно заболела, что окружавшие ее сестры ни на минуту не отходили от нее, читая постоянно молитву: "Богородице Дево, радуйся"… Больная еще раз приобщалась св. Таин и постепенно приближалась к последним минутам жизни. По рассказам неотлучно сидевшей при ней сестры, при кончине какой-то светлый облак осенил умирающую старицу, и виден был лик Спасителя, благословляющего ее десницею, другую же руку держащего горе. Затем сестра узрела несказанной красоты юношу, который подавал прекрасную ветвь в руку умирающей. Тогда великой радостию присияло лицо старицы, и она испустила дух[2]. Это было 1 сентября 1800 г.
Сколь великая была подвижница Марфа – это особенно сделалось ясным по ея кончине.
На теле почившей усмотрены железные вериги, чего, по замечанию ее брата, никто не знал из домашних и на груди железный крест. Вериги заперты были замком, от которого ключ не найден. Эти вериги нечаянно замечены были на теле старицы еще при ее кончине неотлучно бывшей при ней сестрою, – и старица заклинала сестру положить себя в землю с ними, что и исполнено.
Другая особенность была та, что прибывшие к кончине Марфы сестры из Тамбовского Вознесенского монастыря одели почившую в схимонашеское одеяние, сказав тем, которые недоумевали этому: "Так должно!" "И тут только мы, домашние, по словам брата, узнали, что сестра была пострижена тайно и только тщательно скрывала от всех знаки этого пострижения".
Едва не весь город без повесток съехался на похороны почившей старицы. Священники разных церквей, тоже без зова, приходили с своими причтами к умершей, чтобы отслужить по ней панихиду. Тело покойной отпето было в церкви Вознесенского монастыря, а похоронено на кладбище Воздвижения Креста Господня, при деревянной церкви, по левую сторону алтаря. Старица при жизни сама указала для себя это место. Здесь завещала она похоронить себя потому, что близ этого места похоронен был уважаемый ею, ее духовный отец, Архангельской церкви иерей Гавриил. Этим объясняется желание покойной умереть в Тамбове, а не в Кирсанове.
Не можем в заключение не прибавить, что могила блаженной Марфы на Воздвиженском кладбище и доселе известна весьма многим из жителей Тамбова и пользуется от них особенным чествованием. Дорожка к ней, проторенная многочисленными почитателями и почитательницами покойной никогда не зарастает, а камень на этой священной могиле еще славится между многими каким-то целебным свойством[3]. Всякий бывающий на Воздвиженском кладбище считает первым долгом посетить могилу блаж. Марфы и отслужить по ней панихиду. Такова подвижница нынешней Тихвино-Богородицкой женской обители в г. Кирсанове.
Примечания
[1] Прощальное наставление это записано и хранится в монастыре в рукописи.
[2] Сказание об этих явлениях заимствовано из рукописи, неизвестно кем составленной, под заглавием "повесть". Представляем эту "повесть", написанную церковных шрифтом, целиком. "Святыя обители Валаамския игумен, отец Назарий, оставя свою обитель и проходя в пределы Черноморския, посетил меня, суща в пустыне Саровской, глаголя: потреба ми бывшу до епископа Тамбовской епархии, и бывшу мне поведа ми тамо старица, живущая при церкви Божией о Марфе, постнице сущей, девице города Кирсанова, егда разболеся она и приближися наконец своего преставления, седящу мне близ ея и читающу молитву архангельскаго поздравления и никаго воздремавшу ми, тонко узрех облак над болящей и во облаце Господь благословляет болящую десницею, другую-же руку свою горе к небеси держащу. Таже зрех близ юношу пресветла держаща ветвь несказанной красоты сущей и давше сию ветвь в руце девице, она же приявши ветвь от юноши радостию велиею просветися лице ея и испусти дух. Аз же приидох в себе, окончих молитву к Пресвятой Богородице, прославих Бога о видении сем мне бывшем истинною". Кем составлено это сказание не известно. Видно только, что оно занесено в Тихвинскую обитель из Саровской пустыни, с которою община имела тесное сношение, заимствовав оттуда и устав монастырский. Несомненно также, что отец Назарий, бывший Валаамский игумен, а впоследствии знаменитый подвижник Саровской пустыни, знал блаж. Марфу и с удивлением отзывался о ее высокой жизни.
[3] Передают много рассказов об исцелении от камня на могиле Марфы. Весьма многие поэтому, посещая могилу Марфы, отрывают кусочки камня на могиле и хранят его, как святыню.