Герб города Кирсанова

Тамбовские губернские ведомости, 1897 год

16 января

Село Алексеевка, Кирсановского уезда

Село Алексеевка, по расположению и местности, есть самое красивое из сел и деревень Богословской волости. Здесь насчитывается 426 душ мужского пола и 430 женского. Народ, в особенности женский пол, весьма симпатичный и привлекательный. Теперь заглянем на имущественное благосостояние и поведение крестьян. С этой стороны оно совершенно представляется наоборот. Жители когда-то были богатые, но с течением времени все более и более беднеют. Алексеевы весьма любят времечко провести праздно и поликовать за бутылочкой. Здесь, и в особенности в последнее время, только и слуху, что о разных проказах: то лошадка пропадет бесследно, то подползут к клети и амбару, выбрав деньжонки, холсты и всякое домашнее снадобье. При таких обстоятельствах местный волостной суд положительно переполнен уголовными делами крестьян Алексеевского общества.

Алексеевы также и пощеголять не прочь; посмотрите, например, любезный читатель, на молодого крестьянина, он, что важный барин, запустивши руки в карманы, погуливает в «трековой» паре, смазаных сапогах, ну, одним словом, чуть не под зонтом. На все это тратятся все почти крестьянские доходы. Между тем подати остаются не уплаченными, за что, того и гляди, как с неба, нагрянет полиция (как это уже и было), оставив за собой плач и рыдание бедных жен и детей о сведенных коровушках. Местное начальство всеми силами старается устранить описанные беспорядки, перенеся при этом обиды и оскорбления, но все-таки цели своей пока еще не достигло, за исключением лишь винопития на сельских сходах, которое, благодаря неустанным трудам и заботам земского начальника Н.П. Чихачева, совершенно упразднено во всей волости.
Е. Воротилин.

25 февраля

Село Иноковка, Кирсановского уезда

Иноковка, по количеству населения, принадлежит к числу первых сел кирсановского уезда. В ней числится 2166 ревизских, мужского пола душ и 1180 крестьянских домов. Здоровый климат, хороший грунт земли и лес ясно свидетельствуют, что первые основатели этого села были люди благоразумные. Избранная ими местность, с экономической точки зрения, в будущем должна была иметь безбедную жизнь, между прочим, эта надежда, в настоящее время, очутилась внизу, под внушительной цифрой недоимки податей. Посмотришь на иноковского мужика, он пьяным не представляется; бывает навеселе, но положительно в исключительных случаях; на сходах про водку, как было прежде, и помину нет; В. Н. Салтыков, местный земский начальник, дай Бог ему послужить, от этой болезни Иноковку излечил. И вот, при всех этих, более или менее благоприятных, условиях, иноковский житель не может стоять таки прямо, а постепенно склоняется в сторону к бедности. Не стану касаться того обстоятельства, что причиной к этому служит отчаянная борьба сапога с лаптем, и отмечу одну, добытую мною посредством наблюдения, черту жителей этого села в их обыденной жизни, которая, за отсутствием деятельности, представляет из себя стоячую воду. Иноковский крестьянин, кроме обычной работы летом, с самого начала осени занимается одним только отдыхом и почивает, стыдно сказать, до последнего уничтожения запаса. Лошадь, которую он купил в прошлом году к рабочей поре за дорогую цену, не задумается сбыть за бесценок, лишь бы была возможность еще малость повальяжничать и нравственный пинок, в роде появления в селе пристава, с целью продажи за подати имущества, ни во что не считает, и только словами «как же это, мол, ныне с закладом то раньше стали ходить, в том году начинали, кажись, поздней» выказывает некоторое удивление. Впрочем можно надеяться на исправление этого недостатка в том виде, что в след за приятным препровождением времени наступает действительная нужда, а нужда есть первое побудительно средство к труду.
Иван Клюев.

13 мая

Пожар в селе Краснослободске, Кирсановского уезда

В полуверсте от железнодорожной станции Краснослободск, близ Кирсанова есть и село того же наименования, Ковылка тож; село зажиточное, состоявшее из 220 дворов и более 700 душ населения; от этого села теперь насчитывается оставшихся 50 дворов, остальныя 170 дворов сделались 2-го мая жертвой пламени; пожар, начавшийся около вечерни, во время бури, в полчаса оставил после себя одни камни, груды золы и печные трубы. Погорело много хлеба, мелких животных; к довершению несчастья сгорело трое людей, из них один взрослый и двое маленьких; обожженных насчитывается несколько десятков, из них пять с очень сильным ожогом отправлены в ближайшую больницу г. Кирсанова. Посетив на третий день пепелище, мне попадались кучи народа, покорно и безмолвно переносившего потерю своего добра. Местный священник, отец Романов, потерял не только все свое имущество и дом, но от тяжкого потрясения потерял безвозвратно и свое здоровье: у него, вследствие удара, отнялся язык, руки и ноги. Кирсановны и окрестные жители снабжают погорельцев хлебом, кое-каким строительным материалом, но помощь необходима в большом размере; наиболее удобным местом сбора пожертвований я считаю кирсановскую земскую управу, которая должны выдать из страхового сбора по 30 рублей на каждый двор.
Н.П.

8 июля

Из с. Паревки, Кирсановского уезда

Злобой дня у нас вот уже несколько времени служит помешанная женщина, бежавшая, как говорят, более месяца назад из соседнего села Кипец, которая теперь и обитает в нашем селе (тоже, как говорят), наводя на всех страх и трепет. Ребятишки боятся ходить на огород, баба, подоивши корову, не понесет молока в погреб без провожатого – мужа. Везде только и разговору, что об этой несчастной. Что же это за особа, и почему ее все боятся? Отвечу так, как передается о ней здесь из уст в уста. Несчастная (жительница села Кипец), говорят, помешалась после родов. За ней следили но, должно быть, не крепко, и она бежала. Все поиски были напрасны. «Как в воду канула» - говорили односельчане. Недели через 3 после этого ее, говорят, видели около села Лопатина, а 26 июня заговорили, что она обитает в поле между Паревкой и Иноковкой. Стали передавать, что в Иноковке она напугала одну женщину, которую едва живую привезли домой. Говорили, что ее поймал пастух, но она укусила ему руку и убежала. На другой день слышно, что ее видели в Паревке, в саду, в вишнях у одного крестьянина; рассказывают, что она укусила в селе чью-то девочку и т.д.. «Да правда ли это» - спросил я одного крестьянина. «Сам, - говорит, я ее не видел, а вот дядя П. – ему ведь 70 лет, так он уже греха на душу не будет брать. На днях, - говорит он, - вышел на огород, смотрит – она стоит на меже, косматая и нечесаная. Я как стоял, так, говорит, у меня руки и ноги отнялись и в горле пересохло. Хотел кричать – голосу нет. Наконец, собрался с силами, замахал руками и во все горло: «Батюшки мои, батюшки мои, ловите, ловите». Она в конопли и след простыл. Собралось чуть не полсела, все огороды исходили, так и не нашли»…

Так вот, что творится у нас. К этому прибавить еще то, что у нас, недели 2 тому назад, нашли в реченьке, где и воробью по колено не будет, одну женщину утонувшей. Тогда решили, что с ней сделался удар, а теперь между этими двумя обстоятельствами хотят найти связь. Фантазия наших жителей самая девственная. Вот и работает. По ночам, - передают наэлектризованные этими обстоятельствами бабы, - многие слышат странный крик, от которого дрожь пробегает по телу, крик на том месте, где нашли утопленницу. Без сомнения на это самое место никто из них не пойдет слушать крик. А ночные вопли, правда, иногда слышатся по селу. То – какой-нибудь опоздавший искатель нравственности учит основным принципам земного жития свою жену.

Так вот, читатель, под гнетом какого страха мы обитаем здесь. Не хочу убеждать, что все, что здесь говорят об этом несчастном обстоятельстве – правда, а утверждаю, что все, что здесь говорят об этом несчастном обстоятельстве – правда, а утверждаю, что здесь всему этому верят и потому всюду, проходя, оглядываются по сторонам. Следовало бы как-нибудь успокоить нервы обитателей. А то ведь у страха глаза велики. Прибавить к этому, что в Паревке никогда не имеется недочета в ворах.. Какие же могут быть последствия?
«Поселянин».

По кирсановскому уезду
(Летние впечатления)

Нынешним летом полем моих наблюдений является кирсановский уезд. Тамбовская губерния не моя родина, но пробыть в ней четыре года (правда, с перерывами) оказалось для меня достаточным, чтобы принимать к сердцу интересы ее населения в самом широком смысле.

Ведь даже сучек в вашем собственном глазу, уважаемый читатель, вам никогда заметным не станет – об этом народная мудрость давно догадалась; человеку-же «странному», со стороны глядя, пожалуй окажется он виднее.

I. Реки.

1. Не будет новостью замечание, что всякий человек с трудом расстается с установившимися привычками, образом жизни, воззрениями. Все это создается веками, поколениями; с самого рождения окружив нас, оно так проникает все наше «естество», что мы на отступления от старины смотрим чуть не как на ересь.

Памятуя о том, как земля матушка воздавала сторицей за пролитый на нее пот, наш крестьянин продолжает следовать оному «доброму старому времени». «Бог захочет, урожай будет» - скажет вам любой из них. Вера – великое дело, надежда – тоже, но надо что-нибудь прибавить и от себя. Ежели все возложить на Бога, а самому залезть на печку, да авоськать – толку большого выйти не может.

Есть до сего времени деревни в кирсановском уезде (отчего им не быть и в других уездах), не признающие унавоживания земли: «земля – богатырь, сила»… в них навоза на поля не возят. Правда, чернозем здесь на диво: до одного аршина с четвертью, как я сам имел возможность убедиться; быть может, он еще глубже. Отсюда, однако, ничего не сбудет. Представьте, что в продолжении нескольких сот лет тянули из какого-нибудь богатыря соки, никакой пищи в замене не давая – что сделается с ним. Предостережение было получено в 1891 году, когда «гром грянул». Мужик перекрестился – да и продолжал вести прежнюю линию. Я говорю про село Паревку, про Балыклей – в них по три, по четыре тысячи ревизских душ; я могу говорить еще про несколько сел в том же роде.

Признано, что крестьяне сами со своими делами справляться не могут, нужен им наставник и руководитель, удерживающий от деяний злых и на добрые направляющий. Таковые существуют ныне, но желательно, чтобы они действительно «отклоняли и направляли», а не являлись безмолвными, хотя и благородными свидетелями. Каждый из них знает, как распоряжается удобрением всякий хоть сколько-нибудь заслуживающий названия хозяина в своем имении, а потому обязан направлять к тому-же и вверенные его попечению крестьянские общества.

Но этого мало. Не желая везти навоза на пашню, крестьяне вывозят его зимой на лед и тут оставляют. Настает весна, лед тает и навоз садится на дно, а часть его уносится течением. В результате – порча русла реки не только около своего селения, а и по всему течению. В с. Паревке Ворона при одном из своих поворотов образовывала затон, при большой глубине воды; на лед валились в этом месте, и у берега и на лед, горы, буквально горы (по словам не одного, а нескольких спрошенных лиц) навоза – и теперь тут воды курице по колено.

Точно также затон, образованный р. Вороной у с. Балыклея, все мельчает, более и более обращаясь в мусорную яму для свалки нечистот. Прежде в нем водилась масса рыбы, а теперь о ней осталось лишь воспоминание, приправленное сознанием горькой действительности.

Дальше. Непрошенное удобрение для реки с течением времени создаст крупную беду. Положим, часть его осела на месте и через известное количество лет оставит местное население без воды, рыбы и пр. – это уж «сама себя раба бьет». Но этого мало. Ведь часть навоза полой водой, несущейся с известной силой, уносится вниз; встретив какое-нибудь незначительное препятствие на своем пути (мель, корягу в воде и т.п.), оный злосчастный путешественник тут же сядет; к нему присоединится ил, песок… Дальше – больше… В результате уж не «перекаты волжские», а «переходы Вороньи». Ведь Волга – не Вороне чета.

А с существованием воды в реке связано буквально существование целой области и в смысле возделываемой земли, и в смысле местного населения. Лишите каких-нибудь 2-3 сельских волости протекающей по их земле реки – волком завоют; ведь нельзя будет продолжать существование. О причинах и говорить не стоит. А ведь река с своей системой захватывает несколько уездов. Столь же разорительно это и для промышленников – мельников, которые тоже ничем не виноваты и имеют право за труд свой получать вознаграждение, будь то свой брат – серок, или барин.

Между тем с Вороной это и происходит. Еще несколько лет такого хозяйничанья, и мы увидим, как через Ворону будут ходить вброд вороны.

2. Река дает жить окружающему населению – это факт. Но опять это не значит, что из-за интересов небольшой группы на той же Вороне должны страдать интересы целой массы. Некоторые догадливые головы устраивают заборы от берегов к середине реки; тогда рыбе будет, так сказать, отрезано отступление (выход, конечно, останется, по средине русла, но пока его найдешь!) и она, если не хотела «волей», попадает «неволей» в сети нашему жителю. Опять неудобно: пользуйся рыбой, попадающейся на твоем участке, но не вынимай рыбы у соседа. Но гораздо важнее следующее соображение. Эти заборы делаются на тех местах, где около берегов река не особенно глубока и где и без того песок и ил, уже осевший, привлекает к себе движущийся в реке, где мель и без того нарастет. А тут еще искусственная поддержка гибельному процессу обмеления.

Сначала было таких заборов-запоров 13, потом – явилось 44. Вода – есть собственность не одного или, скажем, 44 лиц, но всей огромной области, равно пользующейся ее благами. И кто обращается с ней небрежно, тот является виновным уже перед государственными законами, а не только перед своими сельчанами. Только около месяца или двух мужичкам этим был дан по приятельски совет отказаться от этих приемов, и они, конечно, сняли запоры, ясно сознавая их беззаконность.

А то продолжилось бы и еще.

На днях еще я читал сообщение из Казани, что Волга приходит в совершенно бедственное положение – перекаты, и без того мелкие, обезводили вовсе: глубина в них доходит до 7-8 четверти, т.е. … ар. на реке в 3 ? тысячи верст, поднимающей баржи в десятки тысяч груза. Чего же ждать таким горьким рекам как Ворона и К°.

Волга велика и сильна – с ней трудно справляться, ибо много всяких условий, разнообразных и разнородных; легче управиться с малым делом.

Прекрасной иллюстрацией к всему изложенному могут служить события, происходящие ныне на р. Вороне. Отчасти они известны читателям «Губ. Ведом.» по двум статьям: одной за подписью «Бутырки» и другой – ответной со стороны г. управляющего одной из имений при Вороне (1896 г., №№ 118 и 133).

Рекомендую познакомиться с ними. Для меня важно там то обстоятельство, что крестьяне села Паревки, ничтоже сумняшеся, копали камень в овраге вдоль русла речки Паревки и продавали его на сторону. Так продолжалось несколько лет. Наконец – всегда ведь бывает конец – бока оврага добрые люди раскопали до того, что в запрошлом году речка Парчевка в вешнем половодье понесла такую массу земли, мелкого камня и всякого мусора в Ворону, что совсем уже перегородила на двое русло последней.

Конечно, это был только конец; начало было сделано уже давно. И вот ныне Ворона не может идти по прежнему руслу – на 900 слишком сажень в ее русле наносы, мели и все что хотите. Река не идет тут уже и разлилась в соседние луга. Владельцы последних жалуются на убытки, хлопочут, ищут виноватых – направо, и налево, прокапывают для Вороны выходы по прежнему руслу и т.д…

Увы, все поздно! Ведь недаром наши предки – славяне-язычники верили, что на дне реки живет дедушка-водяной и компания. Как хотите, а река и на самом деле – не камень, в ней есть жизнь, есть развитие по известным законам. Человек, должен вменить себе в обязанность по меньшей мере не толкать реку на гибельный путь вреда самому же человеку. Между тем он не признает ничего и в результате напоминает нам лишний раз про басню Крылова «Свинья и дуб».

Итак, Ворона ушла по лугам, а все течение ниже устья речки Паревки обмелело; мельницы стоят без воды и не работают по неделям. Где должно быть воды «на 12 вершков», там теперь на 2-3, в лучшем случае на 5; а еще ниже по течению есть мельница, где вовсе полвершка.

Мука растет в цене, а колеса мельничные стоят без помощи; вода решительно отказывается прибывать.

Во многих местах Ворона покрылась тиной, зарыла травами, протока не имеет и наконец… не знаю, какой уж и конец будет.

Надо же когда-нибудь понять, что нельзя прожить по формуле «моя хата с краю, ничего не знаю». Было известно всем, что и навоз на реку и возле реки валят, и что перегораживают реку, и камень у самой реки копают. Если не было известно, то значит потому, что вы раньше вывесили себе флаг «моя хата с краю».

А вот и месть, - месть грозная. Все нужно делать вовремя.

3. А то вот еще одно наблюдение. Сообщу прямо его и из предыдущего не трудно вывести умозаключение с нравоучением.

В с. Чернавке протекает речка Чернавка, речка весьма недурная, достаточно глубокая и обильная водой, богато обросшая ивняком. (Пока я ни в одном селе не видел столько ивовых сарайчиков, и заборчиков, изгородей для палисадников и т.п.). Казалось бы, радоваться, что речку Бог дал, когда рядом скачи 15-20 верст ни до какой воды не доскачешь (не считая Вороны), и беречь ее, как зеницу ока. Ну а крестьяне вместо моста через Чернавку взяли да устроили плотину из навоза. Река стала выше сей плотины, река стала и ниже – потому что ей нет выхода – воли и меньше сила падения воды. Эту плотину ежегодно вода полая сносит и приходится вновь возводить таковую же. А что делает уносимый навоз, о том уже я говорил. В настоящую же минуту тут два огромных резервуара стоячей воды, полной гниющей дряни – вот и санитарное процветание готово! Извольте иметь под боком настойку из навоза да попробуйте попить ее!

Между тем хотя бы то соображение, что плотину-то надо возводить каждый год вновь.
Ник Никыч.

15 июля

С. Хмелинки, Кирсановского уезда

В ночь на 9-е июля наша и без того убогая церковь сделалась жертвой дерзкого грабительства, лишившего ее последней сотни рублей. Кража совершена очень искусно, как видно, специалистом своего дела. Злоумышленник, очевидно, спрятался в церкви накануне, после обедни (8 июля – престольный праздник в селе). Просидев день в колокольне, которая соединяется с папертью дверью, не запирающейся на замок, а накладной цепью, он пробуравил отверстие в этой двери, скинул цепь, затем сломал замок в церковной двери и начал хозяйничать в церкви. Опустошив денежные ящики, где оказалось 100 с лишним рублей, он побывал и в алтаре, перерыл всю ризницу, ящик с церковными документами, где – впрочем не нашел ничего подходящего. После всех этих подвигов, он попытался выйти в боковую дверь, у которой также сломал замок, но шейка его не проходила в пробой, почему он принужден был выбраться другим путем – через окно, загнув прутья железной решетки. На месте преступления он оставил и все свои орудия: плотничный бурав, железный шкворень (или сердечник), долото и нож – все совершенно новое, прямо из лавки. В колокольне, где он сидел днем, он оставил чуйку, два холщевых пояса, которыми были привязаны инструменты, клочья красной рубахи, в которые он завертывал свои орудия для уменьшения звука. Для этой же цели он, вероятно, взял и находившуюся в колокольне веревку, изрезав ее на куски и обертывая ими, повидимому, те вещи, которые приходилось ломать.

Вообще все было устроено так искусно, можно сказать, артистически, что сторожа заметили только утром, когда вошли в церковь перед заутреней. После неизбежных в подобных случаях ахов и охов, разных толков и проектов, начало выясняться, что уже несколько дней видели в селе какую-то темную личность вроде странника, на которого и пало подозрение. Из разговоров выяснилось, что этот странник – старик, высокого роста, с седой бородой и бритой головой, появился еще в воскресенье, был у обедни, ночевал у одного крестьянина, назывался «пензенским» в понедельник пил чай в лавке и резал хлеб тем самым ножем, который нашли в церкви; на казанскую был у обедни, и уже после обедни никто его более не видел. Видели также и другого подозрительного странника, вероятно, сообщника. Очевидно, что дело правильно организованной шайки специалистов, которые уже не в первый раз занимаются подобными вещами, тем более, что, по слухам, и в некоторых других селах кирсановского уезда недавно были совершены подобные же кражи. Если бы приняться за дело быстро и энергично, можно бы пожалуй и поймать вора по горячим следам. Но, при отсутствии в нашем селе чинов административно-полицейской власти (не считая, конечно, старост и сотских), сделать что-либо было трудно. Пока то выяснилось дело, пока послали за урядником, живущим за 20 верст, пока он приехал, был уже вечер – времени прошло много. Хотелось бы все-таки надеяться, что местная полиция горячо возьмется за дело и постарается изловить дерзких святотатцев, не останавливающихся даже пред святыней храма Божия. Не обошлось, по-видимому, и без помощи местных дельцов, но на этот счет пока еще не имеется никаких определенных улик, а только небольшие подозрения. Оправдаются-ли они – выяснит следствие.
Обыватель.

5 августа

Село Караул, Кирсановского уезда

К числу наиболее живописнейших местечек тамбовской губернии, бесспорно, принадлежит село Караул, Кирсановского уезда. Караул расположен на высоком правом берегу реки Вороны. Берега Вороны в этом месте покрыты лесом, а воды ее отличаются чистотой, изрядной глубиной и обилием рыбы.

Самые живописные места занимают церковь, дом местных владельцев и школа. Местность эта, вполне поэтически-живописная, достойна кисти художника… Выйдите на природную террасу перед церковью в летний тихий вечер. Вашему взору представится – высокий склон горы, покрытый громадными деревьями, внизу – залив, коса и река с тенистыми берегами, за речкой – дубовый лес и деревушка, за деревушкой – луг (ныне поле) с разбросанными там и сям озерами, а потом опять лесок с выглядывающими из-за него церквами и наконец ширь полей сливается с горизонтом!…

Внешний вид Караула вполне говорит, что село не очень богато, но и не совсем бедно. Село имеет прекрасно обеспеченную школу и отличный «приемный покой» для больных. Удивительнее всего то, как только школа могла попасть на такое хорошее место? Но, на самом-то деле, даже нет ничего удивительного и в прекрасном обеспечении школы и «приемного покоя», если обратим внимание на то, что их строили и теперь содержат местные владельцы, Б.Н. и А.А. Чичерины, известные своей благотворительностью для Караула. Недалеко в будущем, благодаря заботам тех же Чичериных, караульцам можно надеяться и на открытие народных чтений с туманными картинами, цель и значение которых давно общеизвестны.

Жители Караула составляют малую часть той великой матушки-Руси, которая живет не мудрствуя лукаво и еще не посвящена во все тайны пьянства, что прямо-таки видно из того, что в Карауле нет винных лавок. Занимаются караульцы хлебопашеством. Почва здешняя не отличается особенным плодородием, но за то есть заливные луга (до 25 руб. за десятину, а земля 7-6 руб. десятина). Однако урожай хлеба нынешнего года, сравнительно, не самый плохой, а сады, наоборот, обещают очень мало, ибо яблони без плодов (от червей) и ягод немного.

Передаются в среде караульцев и некоторые преданья. Так на ю.-з. стороне Караула есть «рели» (огромный холм), на котором, по преданию, во времена Пугачева стояли два столба с перекладиной для известной цели. В водах Вороны и теперь находят дубы, уже почерневшие, более 1 1/2 арш. в диаметре. Глядя на такие кусочки (их отпиливают под водой), невольно веришь и тем рассказам, что и после Пугачева еще долго по берегам Вороны (ведь было где спрятаться) бродили собратья пугачевской профессии, от которых и пешие и конные кричали: «караул!»…
Nemo.

20 ноября

С. Ржакса, Кирсановского уезда

5 сего ноября, четверо крестьян с. Ржаксы нашли в лесу клад. Этот вклад заключается в 1800 серебра монет, величины и формы рыбьей шелухи, рубленной формы. Все найденные монеты, можно думать, чеканы Петра I; так как на одной из них есть цифра (по-славянски – прим. сост.) (т.е. 1704 г.), а на остальных выбито с одной стороны «Петр Алексеевич», а с другой: или кони, или копья. Нашли клад случайно, когда рыли в лесу, около озера, в полугоре землянку для отдыха при рыбной ловле – и нашли при глубине 3/1 ерш. мешочке, в нем восковой шар, а в шаре серебряные монеты. Мешочек и воск по неаккуратности изрублены. Монеты переданы в местное ржаксинское волостное правление.
Н.

Наверх