В Неметчине
Александра Андреевна Желябовская до своей кончины в 1999 году жила в селе Молоканщина. В девичестве носила удивительно звучную фамилию: Скрипка. Она и указана в справке госархива Киевской области, выданной в 1994 году: "В документах архива есть сведения о пребывании на принудительных работах в Германии Скрипка Александры Андреевны, 1926 года рождении, с 1943 по 1945 год в городе Росток (Германия), частное хозяйство. Отрицательных сведений в деле не выявлено".
Село на Киевщине, в Ракитянском районе, в котором жила Шура Скрипка, называлось Ромашки. Немцы пришли в него летним днем 1942 года. На утро на площади у магазина уже стояла виселица с телами казненных коммунистов.
Скоро немецкие полицейские стали выявлять трудоспособную молодежь для отправки в Германию. Девушки прятались, вызывали у себя чесотку, другие заразные болезни. Но спасало это мало. Не спасло и шестнадцатилетнюю Шуру Скрипка. Осенью попала-таки на этап отправляемых в Неметчину. Но смогла сбежать по дороге на железнодорожную станцию. Долго укрывалась в чужом селе, в подвале, сараях, на чердаке. Но облавы опять не избежала, летом 1943 года в товарном вагоне, заполненном такими же украинскими девушками, повезли Шуру через Житомир и Львов в неволю. По дороге конвойные бросали в вагон одну-две буханки хлеба на всех.
Голод с тех пор стал постоянным спутником Шуры.
Их привезли сначала в концентрационный лагерь в Польше. Его огромная территория, обнесенная колючей проволокой, удивила в первый момент чистотой, зелеными газонами, разлинованными дорожками. В деревянных бараках, стоявших ровными рядами, тоже было чисто. Но кроме голых деревянных нар в них не было ничего.
В бараках разрешали находиться лишь ночью. С шести утра и весь день в любую погоду - на улице, на той самой зеленой траве, Шура в первый же день обратила внимание на высокие дымящиеся трубы в отдаленной стороне лагеря. В следующие дни увидала, что по направлению к трубам идут непрерывной лентой люди. Женщины, старики, дети, в том числе совсем маленькие. Многие несли узелки, портфели. Шура и ее неопытные подруги подумали, что людей ведут в баню. И сами были не прочь помыться, особенно после того, как провели два-три дня во дворе. Их одежда, открытые руки и ноги стали грязно-маслянистыми, липкими. Потом девушки узнали: трубы, дымящиеся круглые сутки, - не баня, а крематорий. А липкая сажа - пепел людей, которые шли по опрятным дорожкам зеленых газонов.
Польский лагерь был сортировочно-пересыльным. Каждые сутки он принимал эшелоны с людьми. Рассортировывали их по назначению.
Украинских девушек отправили скоро в Германию, в концентрационный лагерь города Росток. Они стали "остарбайтэр" - восточными рабочими. Это слово значилось на груди у каждой, написанное белой краской на голубых тканевых бирках, пришитых к синим грубым курткам. Из той же грубой синей материи были их юбки. А на ногах - деревянные колодки на брезентовых ремешках. В них девушки ходили летом и зимой.
"Остарбайтэр" мог взять всякий, кто нуждался в рабочей силе или прислуге. В пору, когда в лагерь привезли Шуру, бесплатных рабочих брали в основном немецкие бауэры - землевладельцы. Отбирали, как правило, рослых и сильных девчат.
Шуру взяли за резвые ноги. Почему, она поняла, когда немец привез ее на недавно засеянное поле. Он дал ей в руки длинную палку и жестами объяснил, что девушка должна бегать по полю и отпугивать птиц, клевавших плохо заделанные зерна.
Когда надобность в пугале у немца отпала, он отвез Шуру туда, откуда взял.
Зиму 1944 года она встретила в третьем концентрационном лагере. Располагался он в Берлине, на берегу реки Шпрее. Но остальное все было то же: колючая проволока в несколько рядов, бараки с голыми двухъярусными нарами. Еда - буханка хлеба пополам с опилками на всю неделю, по утрам - коричневое пойло, именуемое кофе. Лишь в воскресенье - кусочек конского мяса и три картофелины, чаще - гнилые.
Обедать "остарбайтэр" должны были на заводе в Берлине, на котором работали, километров за пять от лагеря. Гоняли их туда сначала по городским улицам. Но стук деревянных колодок тревожил сон жителей. И по их требованию лагерников стали водить в обход. Поднимать для этого на час раньше.
На заводе Шура красила фонари - фары к каким-то машинам. Но думала лишь о еде. Обеденный перерыв длился лишь полчаса, а восточных рабочих было более полутора тысяч. Они выстраивались в длиннющую очередь за чашкой жидкой баланды из загнившей капусты и свекольных листьев. До последних очередь не доходила. Пытавшихся настаивать били половником по спине или голове.
Шура не выдержала бы постоянного голода. Спасла полячка, тоже невольница, но успевшая завоевать у немцев доверие. Она помогла Шуре бежать. Даже выехать из Берлина. Но при выходе из поезда Скрипка оказалась в руках полицейских.
Ее отвезли опять в Росток, в тот же концентрационный лагерь. И она опять была живым товаром. Ее снова взял на сельхозработы местный бауэр, у которого уже работали еще четыре украинские невольницы. Жили впятером в крошечной, неотапливаемой каморке. Из теплой одежды у них давно уже ничего не было. А когда для утепления хотели набить соломой матрац, жена управляющего не позволила. А Шуру, которая осмелилась возразить, начала бить головой о стену.
Хозяева звали их не иначе как "руссиш швайне" - русские свиньи. И кормили также, как своих свиней. Только давали несравненно меньше. А работу поручали совсем непосильную. Осенью они копали железными копачами кормовую свеклу, уродившуюся, к несчастью девчат, размером чуть не с ведро. Малосильная и изможденная Шура не поспевала вести свою борозду наравне с другими. Управляющий прогонял тех, кто хотел помочь ей. А едва она заканчивала свой гон, приказывал всем приниматься за новый...
Зимой работы им находили не меньше. А зябли и голодали они еще больше.
Их освободили советские танкисты, вступившие в Росток в апреле 1945 года. Девчата, обезумев от радости, вырвали все хозяйские тюльпаны, забросали ими танки.
День Победы Шура Скрипка встретила в Польше, на пересыльном пункте. Потом были родные Ромашки и мать, потерявшая сознание от счастья, что видит дочь.
В 1946 году Шура стала Желябовской. Ее муж Сергей Константинович, фронтовик, поселившийся, было, на Украине, оказался родом из Кирсановского района. Вскоре он привез Александру Андреевну на родину. И она стала считать ее тоже своей.
Работала Александра Андреевна несколько лет буфетчицей в железнодорожной столовой. По общему заболеванию рано стала инвалидом второй группы. Пережитое в Неметчине не прошло даром.
© Е.С. Уривская. Голову в почтении склоняя... Кирсанов, 2001 г.