Совесть
Жить по совести – значит жить, сообразуясь с истиной (со – вместе, весть – истина, высшие знания). Личностью или группой, соблюдающей этот принцип, невозможно ни управлять извне, ни тем более манипулировать.
(Сергей Трофимович Алексеев)
- Утром пойду на рыбалку, - сказал Гавриков жене.
- Опять поросят не кастрируешь? – проворчала Лидия.
- Успеется, - отмахнулся он.
- У тебя вечно: «Успеется!» - съязвила жена. – Дел по горло, а он по рыбалкам шляется.
- Утром и кастрирую! – поставил точку Гавриков.
Встал он затемно и, одевшись, направился в сарай. Два поросёнка разом проснулись оттого, что хозяин включил свет. Переполошились и куры. Даже кролики в клетках насторожились, предчувствуя неладное.
Через несколько минут пронзительный поросячий визг огласил все окрестные дворы, разбудив без исключения всех соседей. Мужики в кальсонах и трусах выбегали на улицу, думая, что воры волокут у кого-то поросят, но, узнав в чём дело, матерились на чём свет стоит. Им вторили бабы в ночных сорочках, как привидения маячившие во тьме. Собаки заливались лаем, неизвестно на ком срывая свой гнев. Мычали коровы, кудахтали куры, гоготали гуси… Переполох перекинулся на всё село.
- Вот так, стало быть, двумя мужиками меньше стало на грешной матушке земле, - сам себе сказал незадачливый хирург. – Скальпелем вжик – и не мужик!
Подбежала Лидия и начала ругать непутёвого муженька, когда тот, присыпав раны поросят стрептоцидом, уже закрывал дверь сарая.
- То говоришь: «Кастрируй!» - ворчал он, - А кастрировал – опять недовольна!
- Зарёй встал, всех соседей переполошил - глупой! – причитала жена, делая ударение на «о» в слове «глупой», - Совсем ум за разум заходит, шалаш некрытый!
Гавриков отмахнулся от неё, взял велосипед с привязанными к нему снастями, взвалил на спину рюкзак и уехал.
Приехав на озеро, он закинул удочку и закурил. В лесу пел соловей, пахло ландышами. Потихоньку начало светать, комары надоедали до тех пор, пока не легла роса. Недалеко от него плавали белые домашние гуси, про которых хотелось сказать - «белые, как снег». Но тут рыбак увидел, как метрах в ста от него на водную гладь озера опустились лебеди. Красота гусей, которые поспешили убраться подальше от своих диких собратьев, сразу же померкла в сравнении с лебединой. Лебеди казались грациознее, величественнее и белее. «И взаправду белее снега!» - подумал Гавриков.
Затем он вспомнил, как в детстве с мальчишками купался на этом же месте, но началась гроза. Они быстро закопали свою одежду в песок, а сами, воткнув вертикально сломанную оглоблю метрах в двадцати от себя, сели телешом в ложбине. Поле, по которому бежали три человека, хорошо просматривалось из их укрытия. Вдруг яркая вспышка молнии ударила в бегущих, и одновременно с этим прогремел оглушительный раскат грома. Люди на поле упали. Гавриков и другие мальчишки выскочили из своего укрытия и хотели броситься к ним, но самый старший из ребят Генка заорал на них из ложбины, и пацаны снова сели. Через несколько мгновений новый удар молнии пришёлся в их оглоблю, расщепив и обуглив её. Все ребята переглядывались между собой, и каждый понимал, что выражают эти взгляды. Гроза так же быстро кончилась, как и началась. Все подбежали к лежащим на поле людям. Оказалось – это были три молодые девушки. Мужики, работавшие в поле, забросали их землёй. Две очнулись, а третья, которая бежала последней, так и осталась лежать на земле. Гавриков узнал её – Ольга, которая была на пять лет старше его и слыла местной красавицей. Он на всю жизнь запомнил её золотую цепочку с крестом, которые оплавились от удара молнии…
Солнце уже припекало, а клёва всё не было. Соловей смолк, а в небе пел жаворонок. Гавриков встал и прошёлся, разминая затёкшие ноги. Вдруг он увидел привязанную в кустах надувную лодку. Осмотревшись и пройдя ещё по берегу, Гавриков ни кого не нашёл. Он сел в лодку и только теперь заметил верёвку, уходящую в глубину. «Сеть!» - мелькнуло в голове.
Он быстро стал грести и проверять сеть, выпутывая попавшуюся рыбу и бросая её на дно лодки. Сердце его колотилось, руки дрожали, а дыхание сбивалось на хрип. Когда дело было сделано, рыбак подплыл к прежнему месту и обнаружил в нескольких местах раколовки. Обчистив и их, он сложил весь улов в рюкзак, смотал свою удочку и покатил на велосипеде домой.
Проехав метров сто, его вдруг кто-то окликнул. Гавриков похолодел, ноги стали ватными, но он всё же остановился и оглянулся. К нему шли трое незнакомых мужчин, судя по всему городские.
- Закурить не найдётся, земляк? – спросил один из них, самый бойкий.
Гавриков достал сигареты и протянул ему:
- Забирайте всю пачку, мужики.
- Зачем же всю – нам и по одной достаточно.
- Я всё бросить хочу, да никак не получается, - потупился Гавриков.
- А, ну раз такое дело, тогда живём, мужики, - улыбнулся балагур. – А ты, Иван, всё сокрушался, что курево кончилось. Спасибо, земляк. Ты местный?
- Местный, - кивнул Гавриков.
- Рыбачил что ли?
- Рыбачил от нечего делать.
- Ну, и как улов? – допытывался рыбак.
- Так себе… - пожал плачами Гавриков.
- А места, вроде бы, рыбные у вас?! – удивились все.
- Раз на раз не приходится, - соврал он.
- Слушай, может по пять капель? У нас есть! Пошли? – предложили рыбаки.
- Да нет, мужики! – запротестовал Гавриков, - Спасибо, конечно, но дома дел по горло – надо ехать. А вам – отдохнуть хорошо в наших местах. Бывайте.
Он сел на велосипед и что есть мочи стал накручивать педали. К селу он подъехал весь в мыле, запыхавшийся и совершенно выбившийся из сил. Сойдя с велосипеда, остаток пути до дома он прошёл на ногах. Придя домой, Гавриков забросил удочку под кровать, даже не сняв с крючка червя, и тут же завалился спать.
Ночью его разбудил кот, который орал благим матом, попавшись на крючок. Наверное, червь всё ещё пах рыбой, и кот решил продегустировать его. Освободив от крючка натерпевшегося кота, Гавриков никак не мог снова заснуть. Совесть мучила его, и не радовал даже богатый улов.
Он вышел на крыльцо и закурил, глядя на звёзды. Затянувшись табачным дымом, рыбак вдруг сильно закашлял. Затушив сигарету и глядя на неё, он вспомнил, как отец в детстве рассказал ему, что табак вырос на могиле кровосмесителей брата и сестры. В полведернике копошились раки. Гавриков достал одного со здоровыми клешнями, и тут подошла Лидия.
- Чего не спишь-то? – буркнула она. – Всё не угомонишься никак?
- Да вот… - Гавриков протянул к ней рака.
- Фу… - скривилась она. - Не надо меня раком!
- Сама поняла, что сказала-то? – улыбнулся муж.
Лидия тоже улыбнулась. Постояв ещё немного, они пошли спать, но как ни старался Гавриков, в эту ночь так и не уснул.
Утром он взял из куста смородины спрятанную там бутыль с самогоном, сел на велосипед и снова поехал на озеро.
Подъехав к месту вчерашней рыбалки и найдя там всё тех же рыбаков, Гавриков подошёл к ним и достал самогон.
- Ооо! Вчерашние гости! Да нет же – это служба спасения приехала – 911! – весело смеялись они, подтрунивая друг над другом. – А с чего бы это? А, земляк? Выпить что ли не с кем?
- Мужики, бес попутал меня вчерась, - промямлил пересохшими губами Гавриков. – Это ведь я сеть вашу обчистил. Простите коли сможете, а нет – то хоть по морде дайте – я не обижусь.
Повисла гробовая тишина, лишь ветер шелестел в заводи камышами. Наконец бойкий нарушил молчание:
- Ну, что, мужики, простим его или нет?
- Что ж, простим, - сказал самый старший, - тем более что выкуп принёс!
- Да, всё по-людски… - вторил третий. – Только и ты с нами остограммься уж.
У Гаврикова точно камень упал с души:
- Благодарствую, люди добрые!
Бойкий рыбачок начал разливать прозрачную жидкость по стаканам и поинтересовался:
- Кто гонит-то такой нектар?
- Жена! – важно ответил Гавриков. – Но не на продажу, а, так сказать, для пользы, для дела…
- Для такого дела, как сейчас! – перебил его бойкий и засмеялся.
Все подхватили его смех, затем чокнулись и выпили.
- Ух! Хороша штука! Аж в жар бросило! – крякнул старший.
- Да уж! А то за ночь намёрзлись, а согреться нечем, - встрял снова бойкий. – Не рассчитывали тут ещё одну ночь сидеть. Ну и… сам понимаешь…
- Понимаю, - кивнул Гавриков. – Хоть поймали чего? Я ведь и улов ваш могу принесть…
- Успокойся! И поймали, и согрелись, и с хорошим человеком познакомились, - похлопал третий рыбак его по плечу.
Гавриков встал:
- Ну, пора мне, мужики - дел полно. Да и жена скажет, что уже с ранья зенки залил. Вы уж не обессудьте. Ещё раз простите, а Бог даст - свидимся ещё.
Он сел на велосипед и поехал в сторону села. На душе его был покой.
Вадим Редин
Москва, Кузьминки.
Май 2007г.