Герб города Кирсанова

Марина Климкова. Немой свидетель былой эпохи // Тамбовская жизнь, 2004, 16 октября.

Немой свидетель былой эпохи

В нашей стране все чаще говорят о трагической судьбе дворянских усадеб, безвозвратно канувших в Лету. И не просто говорят, а пытаются некоторые из них, связанные с именами знаменитых соотечественников, воссоздать, дать новую жизнь. Подобная деятельность не может не вызывать одобрения и не вселять надежды на то, что время беспамятства в нашем обществе наконец кончается и, может быть, начнется возрождение отечественной культуры…

Однако порой, сосредоточивая внимание на реконструкции полностью утраченных усадеб, не замечается или не хочет замечаться, что рядом с нами, в наших городах, пока еще сохраняются бесценные осколки былой усадебной культуры. Эти здания местами перестроены, с покосившимися стенами и протекающими крышами, — неприметные и, на первый взгляд, не представляющие архитектурной ценности. Но если, зная их историю, приглядеться к ним внимательнее и абстрагироваться от всего наносного во внешнем облике, то можно восхититься их художественной простотой и неповторимой индивидуальностью.

Стоит в городе Тамбове на улице Мичуринской (бывшей Козловской) старый двухэтажный дом с семью окнами на деревянном фасаде. Будто путник, потрепанный судьбой и длинной дорогой, он потерял былую уверенность осанки. На фоне подступающих к нему высотных новостроек он выглядит маленьким и немного смешным — доживающим свой век немым свидетелем давно ушедшей эпохи. Однако всего сто лет назад, когда здание переживало расцвет своей истории, в нем протекала жизнь большой и счастливой семьи. Здесь раздавались детские голоса, звучала классическая музыка и стихи. В зале устраивались танцы для молодежи, а в кабинете с окном, выходящим в сад, глава семейства — Михаил Андреевич Боратынский (племянник поэта Е. А. Боратынского) — писал воспоминания о своем знаменитом роде.

Дворянский род Боратынских, пустивший корни в Польше, Венгрии, Америке, хорошо известен во всем мире. Знают там и поэта Евгения Боратынского. Пока в России определяли место его стихам в иерархии русской поэзии, за рубежом их переводили, издавали, писали и защищали докторские диссертации.

В Тамбовской области, малой родине Е. Боратынского, о нем почти не сохранилось никаких памятных следов. Лишь родовой некрополь в селе Софьинке Уметского района, где похоронена мать поэта, дом на бывшей Козловской улице в Тамбове, принадлежавший одному из последних носителей фамилии, да разрозненные экспонаты в музеях — вот немногие драгоценности, чудом уцелевшие в вихре истории.

Не так давно мы побывали в тамбовском доме Боратынских. Его нынешний обитатель, водноспортивный клуб «Пилигрим», из-за отсутствия более удобного для спортивных занятий помещения вынужден размещаться в здании этой бывшей городской усадьбы. Сотрудники «Пилигрима» водили нас по лабиринтам коридоров мимо казенного вида комнат, образованных хаотичным нагромождением перегородок. Дух забвения и запустения витает над этим местом… А ведь именно в этом доме Михаил Андреевич Боратынский, отставной офицер и общественный деятель, стремился сохранить святыни: собирал фамильную портретную галерею, писал и издавал книги. Здесь он с увлечением занимался фотографией и создал фото-летопись семьи, в которой одно из главных мест отвел тестю — поэту Алексею Михайловичу Жемчужникову, специально переехавшему в Тамбов, чтобы быть поближе к старшей дочери Ольге Алексеевне Боратынской и единственным внукам Володе и Сереже.

Михаил Андреевич Боратынский с женой Ольгой Алексеевной (урожденной Жемчужниковой) с сыновьями в Тамбове
Михаил Андреевич Боратынский с женой Ольгой Алексеевной (урожденной Жемчужниковой)
с сыновьями в Тамбове

Дом на Козловской улице был свидетелем многих событий в жизни семьи Боратынских: радостных и печальных, тревожных и спокойно-умиротворенных. Дети подрастали и уходили во взрослую жизнь. Так, например, старший сын Боратынского от первого брака, Михаил, окончив в Тамбове реальное училище, поступил в Московский сельскохозяйственный институт. Трое дочерей учились в Тамбовском Александринском институте благородных девиц. Самая старшая, Елена, окончила его с золотой медалью и отправилась сестрой милосердия на русско-японскую войну, предварительно пройдя сестринские курсы в Петербурге. Через год она возвратилась в отчий дом, вернув тем самым в него покой и счастье, однако вскоре другая дочь Боратынских, Александра, привнесла новый повод для тревог и волнений — она заболела чахоткой и выехала на лечение сначала в Уфимскую губернию, затем к дяде в Бесарабию и, наконец, в Швейцарию, где и умерла.

Благополучно сложилась судьба другой дочери Боратынских Софьи. В 1909 году она вышла замуж за преподавателя Тамбовского музыкального училища — поляка Иосифа Яржембского. Свадьба состоялась в Тамбове: молодые венчались в институтской церкви, а обед проходил в доме на Козловской улице. Михаил Андреевич вспоминал: «Со стороны Яржембского были его товарищи и знакомые музыканты… А когда дело дошло до тостов и чтения поздравительных телеграмм, то экспромтом вдруг составили небольшой хор, который сопровождал каждую телеграмму одобрительным „ура“, аккордами в разных тонах под дирижерством одного из музыкантов… выходило очень красиво и оригинально и придавало торжеству… музыкальный характер, который очень необходим к этой музыкальной свадьбе в музыкальном семействе».

Семья Боратынских самозабвенно увлекалась музыкой. Все ее члены, от мала до велика, были прекрасными музыкантами. Глава семьи, Михаил Андреевич, состоя на службе в губернской земской управе, прилагал все силы для развития музыкального образования в Тамбове. Он был членом дирекции Тамбовского отделения Императорского русского музыкального общества и как музыкант-любитель участвовал в концертах Дворянского собрания и музыкального училища. В тот период дом Боратынских был одним из центров музыкальной жизни города. В нем имелись музыкальные инструменты, хорошая нотная библиотека, а каждую неделю устраивались вечера камерной музыки. Один из младших сыновей Боратынских, Владимир, после окончания Тамбовской гимназии поступил в Московскую консерваторию.

Когда в 1918–1919 годах дворянские семьи были выселены из своих усадеб (сельских и городских), Михаил Андреевич, стремясь сохранить портретную галерею семьи, передал ее в Тамбовский народный музей. (Среди живописных работ — портрет его прадеда контр-адмирала И. А. Боратынского кисти блистательного портретиста В. Л. Боровиковского.) Часть семейных материалов была передана Михаилом Андреевичем в Пушкинский Дом. Таким образом, именно благодаря нему мы сегодня можем изучать историю рода поэта пушкинской плеяды Евгения Боратынского, представляя ее в лицах по фотографиям и памятникам изобразительного искусства.

Пройдет еще каких-нибудь десяток лет, и уцелевшие фрагменты городской усадьбы окончательно уйдут в небытие, станут таким же объектом ностальгии, как те памятники, о которых вспоминают ныне с особым благоговением, а также со справедливыми упреками в адрес участников или безучастных наблюдателей их варварских разрушений. Думаю, что бывший дом Михаила Андреевича Боратынского должен быть нами обязательно сохранен, восстановлен и наполнен полнокровной жизнью, достойной его истории. А иначе чем мы будем лучше тех, кого ныне обвиняем в содействии утрат памятников истории и культуры?

Наверх