«НИЧТО СУЩЕСТВУЮЩЕЕ ИСЧЕЗНУТЬ НЕ МОЖЕТ…»
Марина Климкова. «Ничто существующее исчезнуть не может…» // Тамбовская жизнь, 2003, 5 июля.
Вопрос о музее поэта пушкинской плеяды Евгения Боратынского на его родине, Тамбовщине, обсуждается более 30-ти лет. Публикации в местных и российских изданиях в последние годы показали: 1) мир русской усадьбы, в котором родился, жил и творил поэт таит в себе еще много загадок; 2) изучение усадебной культуры, связанной с родом Боратынских, в настоящий момент обрело в Тамбовском крае новое качество – из области просветительства и журналистики оно вступило в стадию научно-исследовательской работы. Архивные изыскания порой приводят к новым открытиям; например, к таким, что в центре города Тамбова в период активной современной застройки, чудом сохраняется дом, связанный с фамилиями двух известнейших русских поэтов – Е. Боратынского и А. Жемчужникова, который не указан в современной справочной литературе.
В справочнике-путеводителе по северо-восточной части Тамбова А. Горелова и Ю. Щукина, изданном в 2000 году, встречаем следующую информацию: «На начальном участке улицы Мичуринской, который проходит в черте исторической части города, мы еще и сегодня можем увидеть дома, построенные в середине и во второй половине прошлого века. Так, за зданием бывшего казначейства находится деревянный одноэтажный дом (3), фасад которого в последние годы окрашен в зеленый цвет. На вид он ничем не примечателен, однако мало кто знает, что в этом доме в 1901 году проживал русский литератор, один из авторов образа Козьмы Пруткова – А. Жемчужников. Квартира, которую он здесь снял, оказалась неудобной и в следующем году он переехал на улицу Араповскую (ныне ул. М. Горького). Дом, в котором он прожил последние годы своей жизни, не сохранился».
Нельзя не присоединиться к авторам справочника-путеводителя – к их, отчасти, сожалеющему тону об исчезновении из городского пейзажа многих зданий, свидетельствующих о лучших страницах истории нашего города. Вместе с тем нельзя не пожалеть и о том, что даже такая серьезная по объему проделанного труда справочная литература порой не может являться достоверным источником информации. Так, например, обращаясь к архивным документам, мы не находим подтверждений тому, что в доме № 3 по улице Козловской (ныне – Мичуринской) в 1901 году проживал поэт А. Жемчужников. Зато обнаруживаем, что в соседнем здании № 9, совсем не упомянутом в справочнике, жила семья зятя Жемчужникова – М. Боратынского.
Племянник поэта Евгения Боратынского – Михаил Андреевич Боратынский – был женат вторым браком на старшей дочери Алексея Жемчужникова Ольге и в 1901–1912 годах проживал с семьей в собственном тамбовском доме на Козловской улице. Этот дом, в котором в советский период размещался детский сад, сохранялся в поле зрения краеведов на протяжении всего XX столетия, а предания о нем передавались от поколения к поколению. (К примеру, художник и коллекционер В. Шпильчин рассказывает, что узнал о доме Боратынского от заведующей Дома-музея Чичерина А. Кулаковой.)
Однако, как гласит народная мудрость, определяя отношение человека к получению любой информации, «доверяй, но проверяй». Если говорить о доме М. Боратынского, то, к счастью, проверить сведения краеведов о нем не составляет большого труда, поскольку в Государственном архиве Тамбовской области хранится множество документов рубежа XIX–XX веков, которые касаются налогов, поступающих в казну с недвижимого имущества граждан. Кроме того, важным дополнением к ним являются мемуары самого М. Боратынского 1920–1922 годов из фондов рукописного отдела Пушкинского Дома в Петербурге.
Обратимся к воспоминаниям Боратынского, который писал: «Отец моей жены Алексей Михайлович Жемчужников тоже переехал в 1897-м году в Тамбов, чтобы быть с нами… Переехав в Тамбов, он прожил в нем (за исключением своего юбилейного 1901 года, который провел в Петербурге) до самой своей смерти, т.е. до 1908 года».
В другой части мемуаров Боратынский, следуя очередности событий, уточнял все тамбовские места жительства Жемчужникова: «Первые три зимы по приезде в Тамбов Ал. Мих. жил на Теплой ул. в д. Мачальской, а затем в год своего юбилея он поехал с младшей дочерью в Петербург. По приезде в Тамбов он одну зиму прожил в д. Никитина на Козловской в двух шагах от нашего дома. Квартира эта оказалась неудобной, и он на следующую зиму переехал в дом Евсюковой на Араповской, недалеко от 1-й Долевой. В этом доме он прожил до самого конца. Скончался он в этом доме 25-го марта 1908 года восьмидесяти семи лет».
Из воспоминаний Боратынского видно, что 1901 год, год своего восьмидесятилетия, Жемчужников провел в Петербурге, а не в Тамбове, как следует из справочника-путеводителя. Однако и в следующем году он не жил в доме № 3 по улице Козловской (Мичуринской), о чем мы можем узнать, сопоставляя мемуарные данные и сведения одной из «Окладных книг» городской управы 1902 года (последняя хранится в областном архиве). В «Окладных книгах» приводятся списки всех владельцев недвижимых имуществ города, в том числе улицы Козловской. Так, здание под № 3, стоявшее неподалеку от казначейства, принадлежало Ивану Федоровичу Толмачеву, а не Никитину, у которого, по воспоминаниям, жил тогда Жемчужников. Следующие два строения, № 5 и № 7, – Марии Егоровне Кириной и Николаю Васильевичу Степанову. Дом № 9 – «коллежскому асессору» Михаилу Андреевичу Боратынскому. Дом и два флигеля под № 11 – Глафире Васильевне Сладчанкиной (до сих пор можно видеть два здания, выходящие фасадами на улицу, с одним номером). Угловой дом № 13/30 – прусскому подданному Леонтию Карловичу Арольду. Таким образом, сведения о достопримечательностях начального участка улицы Мичуринской в тамбовском справочнике-путеводителе 2000 года, в котором в подавляющем большинстве случаев отсутствуют ссылки на источники информации и научная работа с архивами, представлены неверно и неполно.
Дом Михаила Андреевича Боратынского в Тамбове на ул. Мичуринской (б. Козловской). Фото 2000 г.
М. Боратынский писал в мемуарах о своем тамбовском доме: «Этот дом на Козловской улице… был очень симпатичный: подъезд и окна выходили на солнечную сторону; с другой стороны дома был маленький садик и балкон; улица со стороны дома была мощеная, почему и пыли было меньше. Для нашей семьи он был немного тесен и потому я сделал пристройку над кухней, после этого дом вышел во всех отношениях удобным и приятным. В нем была большая хорошая светлая зала, в которой мы занимались различной музыкой… Это время надо считать самым расцветом нашей домашней музыки».
Частым гостем дома на Козловской улице был А. Жемчужников, который летом неизменно следовал за семьей Боратынских в их кирсановскую усадьбу Ильиновку. Михаил Андреевич вспоминал о своем тесте: «В городе он проводил только зимы, а на каждое лето, начиная с 1894 года, переезжал в Ильиновку, которую очень полюбил и в которой написал немало своих наилучших произведений. Некоторые стихи им были написаны прямо под впечатлением Ильиновки, напр.: «Лесок при усадьбе», «Желтая муха», «Липы», «Родная природа», посвященная моей жене и др.».
Листая многочисленные папки архивов Боратынских и просматривая массу дополнительных, не относящихся к ним, архивных дел, невольно вспоминаешь слова Козьмы Пруткова – литературного детища А. Жемчужникова: «Ничто существующее исчезнуть не может… и потому несовместимо с Вечною Правдой доносить о пропавших без вести!» Ведь история пишется не только на Небесах, как учат церковные богословы, но и на грешной земле в виде огромного количества различной документации, которая пластами оседает в государственных и частных архивах. Для того, чтобы история вышла из небытия и стала явной, необходимо соблюдение двух условий – возможности и желания исследователя…