Председатель Тамбовской Ученой Архивной Комиссии А.Н. Норцов
А.Н. Норцов принадлежал к старинному харьковскому дворянскому роду, большинство представителей которого посвятили свою жизнь военной службе. Его отец, полковник лейб-драгунского полка, принимавший участие в сражениях Крымской войны, в 1859 г. поселился в имении Березовка-Сабуровка в Кирсановском уезде Тамбовской губернии. 23 июля 1859 г. здесь родился его второй сын Александр. После смерти старшего брата он остался единственным ребенком в семье. По воспоминаниям самого А.Н. Норцова, он рос одиноко, без товарищей и в детские годы отличался болезненной впечатлительностью. Родители стремились дать сыну строго кастовое, выдержанное в старых дворянских традициях воспитание. Место его первоначального обучения - один из московских пансионов - было признано неподходящим из-за преобладания среди учащихся, по словам А.Н. Норцова, "потомства всевозможных богатых лавочников и мастеровых", поэтому вскоре он был переведен в другое, аристократическое частное учебное заведение. Успехи юного Норцова в науках, по его собственному признанию, были достаточно скромными. Гораздо более его привлекало чтение рыцарских романов и посещение итальянской оперы. Однако настоящей его страстью стало библиофильство: начиная с девяти лет, все свои карманные деньги будущий историк тратил на приобретение книг. В 1878 г., следуя семейной традиции, он определился на службу в лейб-гусарский Павлоградский полк. Спустя полгода. А.Н. Норцов предпринял попытку поступить в Тверское кавалерийское училище, закончившуюся неудачей. Летом 1879 г. по настоянию родных он перевелся в гусарский Нарвский полк, находившийся в г. Козлове. В сентябре этого же года он поступил в кавалерийское училище, которое вскоре оставил, с тем чтобы вернуться в полк. Выйдя в отставку, в 1884 г. он приобрел дом в г. Тамбове, где и поселился. С этого времени начались систематические научные занятия будущего председателя ТУАК. Не получивший фундаментального университетского образования А.Н. Норцов тем не менее отличался обширными познаниями в самых различных областях. В силу разносторонности интересов и многогранности своей натуры он всякий раз стремился в совершенстве овладеть привлекшим его внимание предметом. Так, познакомившись во время пребывания за границей с одним из европейских медиумов, А.Н. Норцов заинтересовался теософией и спиритизмом. Он изучил санскрит и ряд древневосточных языков и приступил к занятиям по истории религии. В свое доме на окраине Тамбова А.Н. Норцов устраивал спиритические сеансы, отчеты о которых печатались в английских и французских журналах. Вскоре он был избран членом парижского теософского общества "Гермес" и венского "Теософского союза", а также вошел в состав акционеров международной кампании по основанию теософского монастыря близ Локарно.
Первой печатной работой А.Н. Норцова стал изданный в Париже доклад, подготовленный к международному конгрессу по спиритуализму в 1889 г. Задумав написание труда по истории религий и мистицизма, он опубликовал несколько его глав, в которых благодаря знания древних и новых языков продемонстрировал владение методами сравнительно-исторического и лингвистического анализа. Работы были переведены на английский, чешский и немецкий языки и получили положительные отклики как в отечественной, так и зарубежной печати. Известный филолог-славист А.И. Яцимирский писал в своей рецензии, что "исследование Норцова по глубине и обилию ценного материала представляет далеко незаурядное явление". Получив известность в научных кругах, А.Н. Норцов в 1898 г. был принят в члены английского королевского Азиатского общества. Одновременно он состоял членом Лондонского фольклорного общества. Помимо научной деятельности, в число увлечений председателя входили также библиофильство и сочинительство. Зародившееся в детстве увлечение переросло с годами в настоящую страсть, не покидавшую его на протяжении всей жизни. А.Н. Норцов собрал библиотеку, насчитывающую более четырех тысяч томов по истории, археологии, философии, фольклору, лингвистике, оккультизму и т.д., включавшую и уникальные средневековые фолианты. Его библиотека была внесена в "Адресную книгу русских библиофилов". Обладая определенным литературным даром, председатель на протяжении многих лет писал стихи, повести, драматургические произведения, издававшиеся в Тамбове ограниченным тиражом. В его личном архиве сохранились собственноручные переводы индийского эпоса и немецкой поэзии.
К собственно историческим занятиям А.Н. Норцов пришел через увлечение генеалогией. В середине 90-х годов он получил от С.А. Панчулидзева, готовившего труд по истории кавалергардов, просьбу сообщить биографические сведения о его деде А.Т. Слепцове. В процессе работы А.Н. Норцов увлекся исследованием и решил написать историю своего рода. Узнав о том, что в архиве ТУАК хранятся интересующие его документы, он обратился с соответствующей просьбой к И.И. Дубасову, от которого и получил приглашение стать членом местного исторического общества. Избрание А.Н. Норцова состоялось на общем собрании комиссии 11 октября 1898 г. Время прихода нового сотрудника было отмечено стечением целого ряда указанных выше неблагоприятных для комиссии обстоятельств, следствием которых стало фактическое замирание ее деятельности. Энергичный, инициативный и обладавший к тому же немалыми связями А.Н. Норцов оказался в рядах научного общества как нельзя более кстати. Отчеты ТУАК за 1899 и 1900 гг., констатируя начало оживления ее работы, признают, что "этому немало способствовал Норцов, выказивший большую любовь к учено-архивному делу и проявивший много энергии в разработке вопросов научного и практического свойства". Новый сотрудник предложил несколько вариантов изыскания средств, взял на себя хлопоты по сохранению помещения, опубликовал обращение к местному дворянству с разъяснением роли комиссии как собирательницы родовых документов. На собраниях ему нередко доводилось замещать болевшего председателя и когда встал вопрос о занятии вакантной должности товарища председателя, А.Н. Норцов был единогласно избран на этот пост. В связи с вышеизложенным вполне объяснимо его выдвижение на место уехавшего И.И. Дубасова. 11 сентября 1900 г. А.Н. Норцов был назначен вторым и последним председателем ТУАК. Утверждать с полной определенностью, что перевод И.И. Дубасова был связан с приходом в комиссию нового сотрудника не представляется возможным. Тем не менее, можно предположить, что известный своим консервативными взглядами потомственный дворянин был более предпочтителен для властей в роли председателя исторического общества, чем разночинец по происхождению И.И. Дубасов. Однако сам А.Н. Норцов испытывал по отношению к первому председателю глубокие чувства уважения и симпатии, о чем свидетельствуют немногие сохранившиеся в его адрес письма. "Трудно и невозможно, - писал он в одном из них, - быть преемником, достойным Вас, дорогой Иван Иванович. Но буду делать все зависящее от себя и прошу позволить обращаться к Вам за советами и руководством… Мне так хотелось бы видеться с Вами, и говорить, и слышать от Вас слово сочувствия и одобрения. Сколько раз я вспоминал Вас, дорогой Иван Иванович. Но буду делать все зависящее от себя и прошу позволить обращаться к Вам за советами и руководством… Мне так хотелось бы видеться с Вами, и говорить, и слышать от Вас слово сочувствия и одобрения. Сколько раз я вспоминал Вас, дорогой Иван Иванович. Но буду делать все зависящее от себя и прошу позволить обращаться к Вам за советами и руководством… Мне хотелось бы видеться с Вами, и говорить, и слышать от Вас слово сочувствия и одобрения. Сколько раз я вспоминал Вас, дорогой Иван Иванович, и сколько раз, читая Ваши речи, я видел в каждой из них всю вашу сердечность к науке и деликатное отношение к междоусобицам членов! Хотя я и не падаю духом, но я должен сказать, что первое время очень трудно, неприятностей много, дел еще больше, а толку еще пока мало. Но будем надеяться, что милостью Божией все прояснится и дело пойдет".
Судя по переписке А.Н. Норцова, обязанности председателя ТУАК были для него, особенно в первые годы, необычайно тяжелы. Он писал, что не находит поддержки своим начинаниям и чувствует себя "одиноким волком в поле". Одно время он даже собирался уйти со своего поста. Источники умалчивают об основаниях этого решения, однако, вероятно, имели место причины как субъективного, так и объективного характера. К числу первых относятся личностные качества А.Н. Норцова, исходя из анализа которых, представляется возможным утверждать, что ему было не простой найти общий язык с коллегами. Не случайно в одном из частных писем председатель адресовал самому себе вопрос: "Почему у меня до сих пор такое упорное презрение к людям, в особенности, нашего круга?". Если же учесть, что отношения между сотрудниками комиссии нередко осложнялись разного рода недоразумениями, то должность их руководителя должна была начать рано или поздно тяготить А.Н. Норцова. Что же касается объективных причин - это многочисленные трудности организационного, финансового и другого характера, неизбежные при неопределенности правового положения ГУАК. Председатель пытался использовать свои связи в высшем обществе для стабилизации положения комиссии, однако, большинство его попыток терпело неудачу. После встречи с П.А. Столыпиным в 1910 г. он с большой долей горечи отметил в одном из своих писем, что министр "был очень любезен и обещал все, что можно сделать, но я знаю, что это постоянная манера петербургских чиновников быть любезными, а потом ничего не сделать".
Приход А.Н. Норцова означал начало нового периода в истории Тамбовской комиссии. Во многом его содержание определялось взглядами председателя на современное общество и его пониманием задач исторического исследования. В автобиографии он писал, что интересуется одной лишь наукой, но нисколько общественной жизнью, с презрением заметив при этом: "впрочем, кто же теперь может интересоваться современным вырождающимся обществом?". Разочарование в морально оскудевшем, на его взгляд, обществе привело А.Н. Норцова к идеализации исторического прошлого. Если для И.И. Дубасова ценность этого прошлого заключалась в том, что именно в нем крылись истоки современной народной жизни, то второй председатель искал в нем возможность уйти от реалий окружающей его действительности, принимать которую он отказывался. "Никогда еще, - писал он, не было такого всеобщего шатания, такого умственного мрака, как именно теперь. Оскудела идеальная жизнь общества". В свете этих высказываний становится понятной та установка, которую он дал своим сотрудникам в самом начале деятельности на посту председателя. "С самого момента своего открытия, - сказал он на заседании, посвященном 17-летию ТУАК, - он, так сказать, отрешилась о настоящего, ее не волновали и не волнует каждодневное бессмысленное "struggle of life" - борьба за существование, она ушла в далекое прошлое, которое лучше настоящего по одному тому, что оно прошлое".
В то же время новый председатель считал чрезвычайно важным популяризировать деятельность комиссии, ибо непосредственную ее задачу видел в воспитании в обществе интереса к "истории, археологии и архивным делам края". Одним из способов приобщения широких кругов общества к историческим знаниям являлось привлечение новых сотрудников в ряды ТУАК. В этой связи следует отметить, что несмотря на многочисленные сословные предрассудки председателя, его кадровая политика была достаточно демократичной. В состав комиссии по-прежнему принимались все, кто изъявлял на это желание или мог быть ей тем или иным образом полезен. Разумеется, в первую очередь, он стремился привлечь представителей губернского дворянства и особенное значение придавал популяризации ее деятельности среди военных. Воспитание, семейные традиции и собственное офицерское прошлое привели его к убежденности в том, что "военный элемент" является основой благополучия государства и в силу этого должен занимать одно из центральных мест в иерархии сословий. Военной тематике А.Н. Норцов отдал должное и в своем научном творчестве. Особенно "военные воспитываются в среде, где понятия о храбрости, благородстве и самоотвержении имеют преимущественное значение". Такие люди, по мысли председателя, должны были составить костяк комиссии. Офицеры квартировавших в Тамбове кавалерийских полков были частыми гостями на заседаниях местного научного общества и по рекомендации А.Н. Норцова многие из них стали его членами.
Характерной особенностью деятельности комиссии в период председательства А.Н. Норцова стало расширение ее научно-исследовательской проблематики. Это было связано с тем, что он не ограничивался вопросами краевой истории и зачастую выходил за рамки, пользуясь его выражением, "узкого тамбовского шовинизма". В 1909 г. А.Н. Норцов опубликовал работу "Путь солнца в процессе мирового движения". По мысли автора она должна была стать своеобразным историко-философским комментарием к картине императора Вильгельма II, в которой в аллегорической форме выражалось предостережение о грозящей европейским народам со стороны Азии опасности. Предпослав своему труду в качестве своеобразного эпиграфа иллюстрацию картины, А.Н. Норцов развивал в нем мысль о нарастании "желтой угрозы". Утверждая на основе многочисленных историческим примеров, что переселение народов с древнейших времен следовало с востока на запад, он пришел к выводу о неизбежном грядущем порабощении Европы Азией. Будучи приверженцем теории органического развития наций, А.Н. Норцов вслед за Н.Я. Данилевским и К.Н. Леонтьевым полагал, что в соответствии с действием биологического закона историческая деятельность изнашивает силы наций. В силу этого возникновение угрозы с востока А.Н. Норцов рассматривал как следствие вырождения европейской нации, исчерпавшей свой жизненный потенциал, и возрождения азиатской. Симптомы этой угрозы он усмотрел в покушении на жизнь наследника российского престола во время его пребывания в Японии в 1891 г. и общем усилении военно-политической активности этой страны, приведшей к войне с Россией. Труд А.Н. Норцова носил явный отпечаток идей В.С. Соловьева о возможном скором уничтожении европейской цивилизации новым панмонголизмом и не имел оригинального характера. Рукопись председателя через российского посла в Берлине была преподнесена Вильгельму II, выразившему автору свою благодарность.
В годы первой мировой войны А.Н. Норцову пришлось пересмотреть свои взгляды относительно направления грозящей России опасности. В это время он написал своего рода трилогию, посвященную истории взаимоотношений немецкого и славянского народов. По замыслу автора она должна была стать основой будущего обширного труда "Славяне и немцы". Проследив основные вехи в истории отношений славян и немцев, А.Н. Норцов пришел к выводу о глубоком различии их ментальности. Немецкому "кулаку, насилию и безнравственным принципам" он противопоставил "славянскую беспечность, доверчивость и великодушие, которые во все времена использовались немцами во вред русским. Работы А.Н. Норцова были написаны под влиянием политической ситуации и явно преследовали пропагандистские цели. В силу своей компилятивности они не имеют научной значимости. В то же время нельзя не отметить проявленную автором редкую для провинциального историка широту кругозора и владение значительным кругом новейшего материала. Этот факт отмечали многие видные современники А.Н. Норцова. К примеру, профессор Харьковского университета В.П. Бузескул писал председателю по поводу его книги: "Прочел я ее, разумеется, с большим удовольствием, и не мог не подивиться тому, что работая в неблагоприятных условиях, в г. Тамбове, Вы, тем не менее, используете значительную литературу, даже новейшую". Академик А.С. Лаппо-Данилевский в письме от 1916 г. охарактеризовал его работы как "интересные".
Масштаб незаурядной, богато одаренной, хотя и противоречивой личности А.Н. Норцова, с трудом вписывается в провинциальные рамки в их привычном понимании. Редакция газеты "Тамбовский край" справедливо отметила в очерке, посвященном двадцатипятилетию научной деятельности председателя: "… на фоне жизни Тамбовской губернии А. Норцов бесспорно - крупная личность". Признанием научных заслуг председателя стало его избрание почетным членом значительного числа ГУАК, членом Совета историко-родословного общества в Москве, Московского и Петербургского археологических институтов, Общества ревнителей истории, Русского генеалогического общества и др.
В.А. Алленова, Ю.А. Мизис. История Тамбовского краеведения (XIX в. - 30-е годы XX в.).
Монография - Тамбов, 2002, сс. 95-101.