«Все это было...»
На 81-м году жизни ушел от нас замечательный человек, любящий отец, любимый дедушка, уважаемый сосед, мой лучший друг и собеседник Виктор Иванович Загороднев.
Всего несколько строк об этом печальном событии, а за ними находится восьмидесятилетняя жизнь человека во имя самой жизни, во имя любви к людям, во имя защиты мира на земле, во имя созидания порушенного войной.
Виктор Иванович - Человек с большой буквы, труженик, воин, солдат и, к великому моему счастью, мой сосед, учитель и собеседник в долгие зимние вечера.
Когда умерла его жена - Мария Клавдиевна, Виктор Иванович не согнулся перед одиночеством, не замкнулся в своем горе, а стал налаживать свою жизнь, осваивать поварское искусство. Ну, а я на правах соседа в долгие зимние вечера заходил к нему на часок-другой посидеть, поговорить, обсудить газетные и телевизионные новости, политику правительства. И, пользуясь отсутствием зоркого женского глаза, под сигаретный дымок старался как можно больше узнать о жизни человека-труженика, прожившего большую трудовую жизнь, воина-освободителя, в том числе и моей родной Белоруссии.
Человеческая память. Как много хранить событий, жизненных ситуаций, хронологию жизни, людских судеб. Память у Виктора Ивановича была отменная. Он помнил все: и детство, и довоенную юность, и лихие годы войны, и период восстановления народного хозяйства. Помнил и по моей просьбе рассказывал. Каждый вечер по одному эпизоду. И очень жаль, что я не записывал его рассказы. Правда, кинокамера у меня была, и я снимал его в день главного праздника - День Победы.
- Дедушка, дедуля, можно к тебе? - это я так всегда спрашивал разрешения войти к нему в дом и всегда получал положительный ответ-приглашение. Садились мы у стола, доставали сигареты, закуривали, и Виктор Иванович начинал рассказ о своей жизни.
- Корни мои находятся здесь, в Кирсанове. Мой отец еще подростком работал в дореволюционное время половым у купца. Сейчас это здание бывшей столовой напротив бывшего молочного магазина. Получал он копейки-чаевые да подзатыльники от хозяина. Правда, за трудолюбие и хорошее поведение купец обучил его грамоте. Да и я сам начал работать в семье с детства: помогал по хозяйству, носил воду из монастырского колодца на улицу Пушкинскую, а вода там была очень вкусная, мягкая; собирал хворост для топки печи, а носили мы его на своих плечах из Терновского леса. Находилось время и на детские игры, забавы и шалости. Играли в лапту, таскали яблоки из того же монастырского сада, арбузы с Моршанского бугра. Время ведь было голодное. Все это было…
- Дед, работа работой, а как в то далекое время отдыхали, и отдыхали ли вообще?
- А как же, отдыхали, но только по большим праздникам, будь то религиозные или революционные. Отец и мать складывали в баул незамысловатую снедь - яйца, лук, картошку, хлеба немного и обязательно самовар. Уходили всей семьей на берег реки Вороны, на Чутановский пляж и там отдыхали, купались, загорали до самого вечера. Были там и ларьки от потребсоюза, но денег у нас на покупки не было.
Помню, отец что-то продал в Тамбове, а вместо денег получил большой куль конфет (сейчас это бартер называется). Привез домой, бабушка спрятала конфеты в сундук под замок и выдавала по одной к чаю на эти самые праздники. Ох, и завидовали нам ребятишки. Настоящую конфету иметь - это ведь самое большое счастье!
А потом была учеба в первой школе, в бывшей женской гимназии. Учителя строгие были. За непослушание или плохую учебу били нас линейками или наказывали другими методами. Вот так и учились: и родителей боялись, и учителей. Все это было…
А потом грянула война. Так как мне в то время еще не исполнилось 18 лет, на фронт меня не взяли, а направили на курсы механизаторов в МТС (машинно-тракторная станция). По окончании курсов попал я на уборку и обмолот хлебов. В распоряжении нашей бригады был трактор СХТЗ-НАТИ и сложка (сложная машина для обмолота злаковых культур, прародительница зернового комбайна. - Прим. автора). Ее корпус состоял из небольшого количества металлического уголка, жести, деревянных брусьев и досок. Поэтому самую большую опасность представляла ее транспортировка. Ведь асфальтированных дорог тогда не было, а по кочкам да ухабам корпус начинал скрипеть и стонать, того и гляди, развалится по дороге. А времена тогда были строгие. За порчу техники могли отправить в места не столь отдаленные.
Страшновато было нам, молодым да неопытным, управлять таким агрегатом. Помню, большого страху я натерпелся при перегоне молотилки из Чутановки в Шиновку. Ведь габариты и вес ее были намного больше трактора, который ее буксировал, а впереди спуск с горы (сейчас это улица Красноармейская). Дождался бригадира-инвалида и с его помощью благополучно справился с этой задачей.
А потом меня призвали в действующую армию, но не сразу на фронт, а в военные лагеря для прохождения курса молодого бойца и получения военной специальности. Жили в лесу в землянках. Была зима, холода стояли лютые, а мы в одной шинельке да в лаптях целый день на морозе познавали военные премудрости, тактику борьбы с противником и выживания в адских условиях. Нынешней молодежи такое и в страшном сне не может присниться. Холод, голод. Целый день проводишь на занятиях на морозе, а вечером идем на поля собирать капустные кочерыжки, из которых нам варили солдатские щи. Все это было…
А потом на фронт. Окопы, взрывы, стоны раненых, кровь и смерть, отступление и атаки - все это было.
К великому сожалению, я не спросил у Виктора Ивановича, на каком фронте он воевал, какие города в России освобождал. Больше всего я старался узнать, как он освобождал мою родную Белоруссию, какие брал города, в каких условиях пришлось воевать. Он помнил все: и названия освобожденных городов, сел и деревень, и даты, и номера воинских частей, в которых воевал, и имена и звания своих командиров, и фронтовых друзей. Он помнил все!
- Освобождать Белоруссию наша часть начала с юга, с города Пинска. Ты же знаешь, местность вокруг Пинска богата болотами. А на том краю засел немец. Был дан приказ перейти болото в направлении города Кобрина. Приказы не обсуждают, их исполняют, причем точно и в назначенное время. Для выполнения этого приказа за одну ночь были разобраны дома близлежащей пустующей деревни и из бревен был выложен настил от одного края болота до другого.
Перед рассветом двинулись по этому настилу. Люди и кони шли вместе, тяжело дыша, каждый нес и тащил свою ношу: и пушки, и пулеметы, и боеприпасы - все, что требуется для ведения боя. Шли тихо, скрытно. Но и у немца тоже есть свои наблюдатели и разведка. Нас обнаружили и открыли артиллерийский огонь. Спрятаться некуда - кругом непроходимое болото, отступать тоже нельзя - на всем протяжении настила люди, лошади и техника. И мы, стиснув зубы, теряя на ходу друзей и лошадей, шли вперед. Останавливаться было нельзя. Убитых оставляли в болоте, раненых брали с собой, а лошадей просто сбрасывали в топь, а сами впрягались и тащили за собой орудия. К обеду город Кобрин был взят.
Дали нам немного передохнуть - и снова вперед, уже на Брест. Подошли к нему, а там немец имел хорошо налаженную оборону. Мы залегли, окопались, провели разведку. И оказалось, что перед нами проходит железная дорога, а сразу за ней укрепления немцев. Мы с одной стороны, немец с другой, а между нами железнодорожная насыпь. Что делать? Пришлось просить артиллеристов подсобить нам и во время артобстрела перескочит насыпь и сломать оборону врага.
Очень тяжелым был бой за железнодорожный вокзал города Бреста. Однако и тут наши войска сломали хребет противнику и заняли вокзал и станцию Брест.
Ночью разведка доложила, что в лесах на польской территории находятся продовольственные склады, и нас срочным порядком двинули на запад. Так мы перешли границу СССР, которую в темноте даже и не заметили. С боем вышли в назначенный пункт, заняли лесной массив, наладили оборону и удерживали ее до подхода других частей. Потом нас развернули на восток, и пошли мы через Гродно освобождать Прибалтику.
- Дед, а как был налажен ваш фронтовой быт, как питались, где отдыхали, когда отводили часть на пополнение?
- Какой на фронте быт - окопы да друзья-солдаты вокруг. Кругом одни мужики, но сквернословия и брани между собой никогда не было. А питались… нормально питались. Как придется, все зависело от обстановки. Во время затишья полевая кухня работала исправно, во время обороны еду доставляли ночью, а перед наступлением выдавали сухой паек.
А насчет отдыха - какой на фронте может быть отдых? На войне "перекуров" не бывает.
- Ну, вас же куда-то отводили на пополнение, к вам приезжали фронтовые артисты?
- Мы же находились на самой передовой. Сегодня тут, а завтра уже в другом месте за несколько километров от прежнего. Правда, один раз я попал на фронтовой концерт.
А пополнение? Пополнение приходило ночью. Все делалось скрытно, тихо. Так что никаких отводов части на пополнение и отдых не было. Война есть война.
- Дед, а что было дальше?
- А дальше были бои за Прибалтику. Это тебе не Белоруссия, где царили нищета и разор, где люди с надеждой ждали освободителей и с большой радостью встречали русских солдат. Здесь дело иное, здесь жили собратья немцев, жили зажиточно, да и язык их похож на немецкий. Вот и пришлось нам после изгнания немцев из Прибалтики остаться там до окончания войны, чтобы уничтожить остатки немецких армий, засевших в лесах, которые вместе с прибалтийскими националистами активно сопротивлялись приходу Советской власти.
Здесь мы и встретили великий день Победы. Радости было много, палили из всех видов оружия. Ночь и весь следующий день гарнизон был похож на растревоженный улей. Ну, а затем мы стали помогать восстанавливать разрушенное народное хозяйство.
Так закончилась для гвардии старшего сержанта Виктора Ивановича Загороднева Великая Отечественная война. За ратные подвиги он был награжден орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны, множеством медалей и благодарностей от Верховного Главнокомандующего.
Были и ранения, но, слава Богу, не тяжелые, поэтому Виктор Иванович, подлечившись в прифронтовых госпиталях, возвращался на передовую. И отдал он этому делу целых семь лет своей жизни.
После демобилизации из рядов Советской Армии В.И. Загороднев стал строителем новой жизни. Получив специальность электрика, он в составе одной из бригад "Тамбовсельэлектро" принимал участие в электрификации городов и сел Тамбовской области. Работали вахтенным методом, и даже о рождении своей дочери Виктор Иванович узнал через несколько дней.
Таких населенных пунктов на жизненном пути Виктора Ивановича было немало: в Уваровском, Пичевском, Бондарском, Уметском районах. Под его руководством прошли производственную практику не одно поколение студентов Кирсановского совхоз-техникума. Все это было…
А потом Виктор Иванович поступил на работу на Кирсановский маслозавод в качестве слесаря-электрика. И все свои силы, знания и энергию отдавал на благо развития молочной промышленности района. Ему приходилось выезжать на тот или иной сепараторный пункт для устранения неполадок или монтажа и наладки нового оборудования. И в дождь, и в снег, и в холод, и в зной, в любое бездорожье Виктор Иванович, как скорая помощь, по первому зову отправлялся туда, где его ждали.
При пуске завода СОМ Виктор Иванович осваивал новое оборудование. И не только советского производства, но и импортное. Пришлось перенимать опыт у наладчиков-иностранцев. Не зная языка, где жестами, где смекалкой и догадкой освоил целые линии и научил рабочих завода навыкам работы на новом оборудовании. Не раз за свой самоотверженный труд Виктор Иванович был награжден почетными грамотами, ценными подарками и денежными премиями. Все это было…
Именно за эти его человеческие качества пришил провожать Виктора Ивановича в последний путь все его друзья-фронтовики, соседи с улиц Набережной и Гоголя, пенсионеры, работники и руководство завода СОМ, глава администрации г. Кирсанова Ю.А. Батуров. И как заслуженного жителя города, гроб с его телом пронесли по центральным улицам, чтобы все жители смогли проститься с хорошим человеком, воином-освободителем, тружеником, добрым соседом и семьянином.
…Память человеческая долгие годы хранит все вехи жизненного пути, события, факты.
Память людская долгие годы хранит память о человеке, его делах, поступках, служении Родине и своему народу.
Вечная память тебе, уважаемый Виктор Иванович. Вечный покой. И пусть земля тебе будет пухом.
А. Паливода.
«Наш Кирсанов», 18 июня 2003 г.